Хрустальный мальчик

– Ну вот, рассказал – расплачивайся, – жестоко приказала Анна, – а то всё дразнишь меня, дразнишь, а как попросишься к тебе, так ты сразу на попятный. Нехорошо поступаешь, Землерой, нехорошо!

– Всё же лучше будет, если не возьму я тебя с собой, – пробормотал он, – ну пожалуйста, Анна! Никого не просил, а тебя попрошу: не надо меня уговаривать: опасно там для таких вот хрупких… пока я рядом с тобой, тебя и не тронут, может, но ведь ты такая: улизнёшь от меня, с толпой смешаешься – и всё, пропала ты, погибла!

– Не стращай меня, – уговаривала его Анна, – Землерой, миленький, очень хочу посмотреть на праздники ваши, ну хоть одним глазком! И честное-пречестное, я от тебя ни на шаг не отойду, не буду я как малютка-танцовщица, и как мать твоя, тоже делать не буду.

Землерой тяжело вздохнул.

– Опасно это, – знай повторял он своё.

– Ну тогда давай по-честному, – с трудом выдавила Анна. – Давай ты меня на свой праздник сводишь, а ты со мной побудешь на моём? А? Согласен?

Землерой убрал локоть с её талии и спешно отполз в темноту низко висящих ветвей.

– Ну уж нет, – сказал он. – Не хочу.

– А глаза-то горят, – поддела его Анна.

Землерой тут же встал на четвереньки, словно и впрямь уползти от неё собирался – да только замер он, словно невидимой верёвкой был к ней привязан.

– Не хочу, – шёпотом повторил он, – да и… не стоит это делать!

– Это так старшие духи говорят или ты сам так думаешь? – лукаво продолжала поддразнивать Анна.

Землерой чуть-чуть подался назад и опустился на землю. В серебристо-серых глазах его задрожала неуверенность, и Анна мягко, словно кошка крадущаяся, двинулась к нему: так тихо, что даже трава не шуршала у неё под коленями и под ладонями. Она ткнулась носом точно Землерою в нос, и тот опять назад отполз.

– Хо-очешь, – утвердительно протянула Анна, – ты тут отнекиваешься, а у самого-то глаза так и горят!

Землерой округлил глаза и спросил страшным шёпотом:

– Ты ведь кучу всяких историй о духах на людских праздниках слышала, ведь верно? Почему не боишься? Не кончалось ведь это до сих пор добром… почти никогда.

– Ну, а в этот раз худа не выйдет, ты ведь тоже эти истории слышал, – пожала Анна плечами, – давай, пожалуйста, давай немного поразвлечёмся? Ты ведь не только в волка оборачиваться можешь, а вообще кем угодно прикинешься – и не раскусят, да?

Землерой склонил голову и шёпотом сознался:

– Да. Только пояс не могу ни надеть, ни сотворить.

– Ну так давай, давай попробуем, ну хоть немножечко посмеяться попробуем? – Анна схватила его за плечи и искушающе зашептала: – Разочек, не понравится – больше не будем! Сам ведь говорил: вам, духам, тяжело удержаться от того, чтобы на людские пляски не прийти…

– Да я тебя почувствовал, – отнекивался Землерой, – и пришёл… потому что…

– Это неважно, почему пришёл! – и Анна тут же прижала воротник к его губам. – Главное, пришёл, всё, теперь давай повеселимся: я тут, в кустах, посижу, а ты мной обернёшься и сходишь к ребятам. Если обманешь их – я что хочешь сделаю!

Землерой чуть призадумался. Заблестели в глубине его глаз особые, хорошо Анне знакомые искорки, пусть и не видала она таких у Землероя прежде.

– Точно что хочу? – коварно переспросил он, и Анна отважно кивнула.

– Ну да, если только ты мне не скажешь себе навредить как-нибудь.

– Ты о чём подумала? – у Землероя даже глаза расширились от гнева, и запыхтел он так, как недавно Сверчок пыхтел, от Анны пытаясь отвертеться. – Я б такого и не загадал никогда!

– А чего тогда спрашиваешь, страху нагоняешь?

– Ну а вдруг тебе моё желание не понравится?

Анна хмыкнула и гордо выпятила грудь, усевшись с Землероем рядом.

– Это что же такое загадать-то надо, а? Снова к госпоже Дароносице идти?

Сверчок всё продолжал копошиться в кустах: искал он, видно, ту самую рыжую девочку, да никак не мог напасть на её след.

– Нет, – пробормотал Землерой, – я пока не знаю. Я пока думаю.

– Ну хоть намекни! – взмолилась Анна.

– Нет, не буду! Сиди и гадай, раз уж я соглашаюсь, – пробормотал он и вдруг поднялся, да так быстро, что Анна даже уцепиться за него не успела и носом упала в траву.

Землерой настороженно оглядывался, будто врага где искал. Вздохнул он затем, медленно выпрямился и, плечи расправив, сказал:

– А теперь тебя найдут, – и, Анне на голову руку опустив, изо всех сил на веточку наступил.

Веточка вмиг переломилась, да с таким громким сухим треском, что вмиг сандалии Сверчка к ним зашлёпали. Анна испуганно пискнула, вздёрнула голову – но Землерой снова на макушку ей надавил и заставил спокойно замереть. Напряжённо и холодно глядел он перед собой, и на глазах он менялся, да так плавно, что и глазом не уследишь. В серебристо-серых глазах голубизна заплескалась, снежные волосы в чёрную косу сплелись и ниже лопаток повисли, и легко, задорно качнулась слишком короткая синяя юбочка. Анна ахнула, и Землерой снова ей на голову легонько надавил. Словно близнец её, стоял он у дерева, и лишь одним он от неё отличался: не было у него пояса, того самого, алого, мягкого, что сама Анна потеряла.