Хрустальный мальчик

Мать нахмурилась и сдвинула брови. Кажется, не особенно смягчилось её сердце, и готова она была отказать – но отец вмешался быстрее, чем она успела произнести слово, и сказал, словно отдавая команду:

– Иди!

И Анна побежала так быстро, чтобы никто не успел ни остановить её, ни задержать.

* * *

В городе многое успело измениться за прошедшее время. Мода теперь менялась стремительнее, чем направление ветра – в мае, но её колебания куда позже добирались до таких отдалённых маленьких городков, которые даже не отмечали на картах. Порой мода и вовсе сюда не добиралась, умерев где-то на полпути и став совсем непопулярной, так что маленький глухой городок жил по своим законам, которые изобретал сам, лишь минимально сообразуясь с законами, которые росчерком чужого официального пера были поставлены выше всех прочих. Здесь редко появлялись новые здания, здесь почти не выходили в прокат свежие фильмы, и вообще тут не жаловали такие вещи, считая их подозрительными и странными.

И всё-таки город менялся, причём быстрее, чем прежде.

Воздвигли новый кинотеатр, и появились симпатичные билетёрши в форменных костюмах и красных шапочках на четверть головы, с хорошо поставленными голосами и умением улыбаться даже в самых странных ситуациях. Когда появился кинотеатр, дорога расширилась и соединилась с далёкой оживлённой трассой за пределами городка. Впервые за долгое время сюда стали заглядывать чужаки, и в связи с этим пришлось выстроить ещё и гостиницу. Вслед за одной появилась вторая, затем – третья и даже четвёртая, и ни одна из них никогда не оставалась в убытке. Город стал шире, но коренные жители не уставали жаловаться, будто им тесно и заперли их, как в клетку, на замок. Воздух затуманили и отравили выхлопные газы автомобилей, и на главных дорогах порой появлялись самые настоящие маленькие пробки. Цивилизация уверенно наступала на городок, принося с собой не только радости, но и труднопреодолимые трудности. Для коренных обитателей эти трудности и вовсе были почти нерешаемы: не привыкли они так жить, да и немногие хотели. Люди поскучнели, и гости, которых прежде они встречали с улыбкой, стали им ненавистны. Даже Анна, что уже не впервые приезжала сюда на каникулы, чей дед здесь родился и провёл целую жизнь, не была в городе своей.

У Анны был дряхлый, ржавеющий старый велосипед. Когда-то он принадлежал ещё её отцу и бодро рассекал городские улицы, поднимая клубы пыли резиновыми колёсами. Потом отец полюбил пешие прогулки и редкие сонные автобусы, а ещё чуть позже он приобрёл потрёпанный автомобильчик и совсем позабыл о велосипеде. Дедушка опустил для Анны седло и руль, прикрутил пониже корзину, и велосипед перешёл к ней во владение. Если нужно было ей куда-то попасть, чаще всего она начинала крутить педали. Даже в лес Анна полюбила ездить на велосипеде – только даже на опушку она ни разу на нём не въезжала. Землерой злился и говорил:

– Ты эти свои металлические чудовища к нам не протаскивай! Шумные, грязные, звенят, трещат – терпеть их не могу! Да и почти каждый дух тебе то же самое скажет. Не провоцируй их лучше, Анна, не катайся на велосипеде в нашем лесу.

– А если его утащит кто, когда я его у опушки оставлю? Что я отцу скажу?

– Не утащит никто, можешь не волноваться… а если уж так страшно, то своими ногами приходи, как раньше делала. Или отвыкла?

Анне не нравились насмешки и подколки Землероя, но и злить его и лес ей не хотелось. Потому она всё-таки каталась на велосипеде, как прежде, но на опушку на нём не взбиралась – ни разу больше. Всегда она оставляла велосипед в высокой дикой траве, и ни разу никто его не украл и не испортил.

– Духи не только в лесу живут, – важно пояснил ей Землерой, – духи и на полянах обитают, и на лугах – везде, где человек – только гость, а таких мест даже тут мало осталось. Мы все, духи, тесно общаемся и хорошо друг друга знаем, хоть и ссоримся порой, не без этого уж.

– Ты попросил духов поляны мой велосипед стеречь?

– Ну да, – Землерой говорил ленивым и чуть высокомерным тоном, но глаза его гордо светились, – для меня это не сложно, хоть мог бы и не просить, чтобы ты не ленилась!

Анна весело крутила педали. Цепь бодро шуршала, совершая один круг за другим, солнечные лучи падали на напрасно полируемый руль, что уже изъели рыжеватые пятна ржавчины, и желтоватые зайчики прыгали кругом Анны, как будто упрашивая с ними поиграть. Синие пятна почтовых ящиков проносились мимо неё один за другим. Дом, затем второй… во дворе третьего сидела с вязаньем старуха. У забора четвёртого толстая женщина в ситцевом платье поливала хилые клумбы. Возле пятого на покоробленной лавочке сидела смутно знакомая Анне рыжая конопатая девица и щёлкала семечки. Анна пронеслась мимо, не поздоровавшись, но девица подпрыгнула со скамейки и заорала хриплым голосом, размахивая длинными руками над головой:

– Э-эй! Эге-гей! Стой!

Анна резко надавила пяткой на ребристую педаль, и велосипед резко мотнулся вперёд, тормозя. Пыль заклубилась под резиной колёс, заскрипели и застонали, перекатываясь, бесчисленные мелкие камушки с острыми краями.