Хрустальный замок

– Это что! – опять всхлипнула Саша, немного успокоившись. – Еще я одного плохого кентавра в козла превратила.

– Бальби?

– Вы его знаете?

– Конечно, я его и привел сюда. Талантливый был парнишка, пока не обнажил свою черную душонку. Думаю, Им он вполне пришелся по вкусу. Но я так и не понял, почему тебя не отправили на нижние уровни, как всех остальных, а засунули в изолятор?

– Я им очень нужна. Они говорят, что я какой-то инженер, кажется.

– Кто?! – хрипло выкрикнул Френсис. – Повтори, что ты сказала.

– Инженер. А что такое?

– Невероятно! Но как они пронюхали? Впрочем, и так ясно – обращение кентавров в козлов на чужой территории… А дворец ты и вправду разрушила?

– Не до конца, не успела.

– Ты хоть понимаешь, какой талант в тебе сокрыт? Даже не талант – талантище! Оу май год!

От стены, где сидел англичанин, донеслось шуршание, а за ним послышались удаляющиеся шаги.

– Вы куда? – крикнула Саша, испугавшись, что англичанин сейчас уйдет, и она останется одна-одинешенька.

– Ах, оставь! – незримо отмахнулся Френсис в темноте. – Куда отсюда можно сбежать? Эта клетка будет попрочнее железной. Просто я так думаю, хожу и думаю, как перипатетики.

– Кто?

– Перипатетики, философы древности. Они размышляли, прогуливаясь. Ты ничего не слышала об Аристотеле?

– Нет, но я тоже люблю думать, когда гуляю.

– Значит, Они посадили тебя сюда, потому что ты не хотела быть Инженером?

– Потому что я хотела вернуться обратно, с Мишкой. А еще он хотел заставить меня учиться. И отобрал мой замок.

– Они передали тебе замок?

– Нет, я сама его сделала.

Шаги стихли.

– В каком смысле?

– В прямом. Я сделала второй, для себя.

– Час от часу не легче! Выходит, ты и вправду Инженер – только им было под силу подобное. Невероятно и непостижимо! И одновременно очень плохо: теперь у них есть два ключа, и они могут найти нового Хранителя и возобновить поставки пушечного мяса.

– Какого мяса?

– Пушечного, расходный материал, Творцов. Хранитель выбирается на Землю и ищет творчески одаренных, но неудовлетворенных жизнью людей – другие просто не пойдут – и заманивает сюда. А если повезет, то можно отыскать и Хранителя, как, к примеру, нашли меня. У Хранителей свой талант – они чуют жертву, как гончая дичь. Меня тоже подцепили на крючок. Вернее, сам с дуру сунулся, польстился на фальшивый блеск ключа, будь он трижды проклят!

– И вы решили избавиться от хрустально замка?

– Да, чтоб ему провалиться! Когда осознал, на какую кошмарную жизнь обрекаю безвинных людей. Я думал, если утоплю ключ в реке, то его уже никто и никогда не отыщет. Выходит, я ошибся. И зачем только вы его нашли?

Англичанин издал долгий вздох и прошелся от стены до стены – так полагала Саша, на слух.

– Но если ты действительно Инженер, выходит, ты можешь воздействовать на реальность! – Френсис замер совсем рядом с девочкой, его тяжелое дыхание казалось напряженным. – Значит, не все потеряно. Мы с тобой должны положить конец творящемуся безобразию.

– Безобразию?

– Да ты же ничего не знаешь! Но я сейчас тебе все объясню, присаживайся.

– Спасибо, я постою. – Саше вовсе не хотелось садиться на ледяной пол. – Вы говорите, я слушаю.

– Представь себе мир, изменчивый, плывущий, в котором нет ничего постоянного, – заговорил Френсис, как только поудобнее уселся у Сашиных ног. – Мир математики, формул.

– У меня не очень с математикой, – честно призналась Саша.

– Не страшно, я ведь не собираюсь заставлять тебя решать сложнейшие уравнения. Здесь важно вот что: весь Их мир – взаимосвязь очень сложных формул, уравнений и неравенств, они постоянно взаимодействуют друг с другом, пересекаются, поглощают друг друга и распадаются, в общем, находятся в некоем бесконечном процессе преобразования. Понимаешь?

– Не очень.

– Этот мир – сплошная иллюзия, его нет, не существует, и в то же время он есть, для нас, потому что мы контактируем с ним, становимся его частью, как вместо переменных в уравнения подставляются другие уравнения… Но ты молчишь?

– А что я должна говорить?

– Тебе понятно?

– Мы еще не проходили такого.

– Как все сложно-то! – застонал англичанин. – В общем, мы, как бесконечно изменчивые системы, вплетаемся в структуру Их мира и заставляем его меняться, сами постепенно становясь его неотъемлемой частью. Мы проникаем в мир, а мир проникает в нас.

– Понимаю, – кивнула Саша, зябко поежилась и переступила с ноги на ногу – холод проникал даже через подошвы босоножек. – Значит, мы меняем формулы, когда фантазируем?

– Именно, ты молодец! Преобразуя их, мы даем им новую жизнь, усложняем, и они приобретают возможность видоизменяться, ветвиться, в общем, жить. Но все в мире упрощается, все стремится к простоте – это называется вырождением. Какими бы сложными ни были формулы изначально, после естественных преобразований они вырождаются в неспособные к дальнейшим преобразованиям самоподобные множества.

– Э-э, – раскрыла было рот Саша, но Френсис поспешно добавил:

– Как снежинка, например. К каждой длинной палочке крепятся полные подобия снежинки, только меньших размеров, а к их кончикам – еще меньше, и так до бесконечности.

– Понимаю.