Хрустальный замок

Саша не ответила. На душе у нее и без того скребли кошки, а еще она сильно переживала за Мишку – как он там один, сможет ли вернуться назад? На себе Саша уже поставила крест – сама виноват, и тут уж ничего не попишешь. А англичанин все что-то говорил и говорил, вернее, невнятно бубнил себе под нос, но Саша не слушала.

Глава 12

Скала с водопадом остались за спиной, грохот падающей воды немного стих, а дорога из желтого кирпича все разматывалась бесконечной прямой лентой. Только вот желтого мха уже не было – вместо него по обе стороны дороги стелилась степь, поросшая травой по колено, самой обычной. Из травы там и тут торчали серые бока валунов, иногда из нее выныривали остатки каменной кладки, причудливыми зигзагами проносились мимо – и вновь тянулся едва колышущийся ковер зелени.

Там и тут бродили удивительные животные – вроде бы и самые обыкновенные с виду антилопы, лоси, медведи и львы, но как бы собранные из камешков. Скрежет, какой они издавали при движении, едва ли не перекрывал рычание двигателя. Пара жирафов, завидев мчащийся мопед, решили посоперничать с ним в скорости, и понеслись со всех ног, вытягивая длинные шеи и грохоча на всю округу. Но вскоре они отстали.

– Долго еще? – обернулся Мишка.

– Нет, уже скоро, – крикнула в ответ Пушистик. – Это его владения. Здесь раньше стояли каменные замки. – Девочка указала на очередные пронесшиеся мимо остатки стены, на которых вольготно развалилась пара безучастных ко всему тигров из красного камня. – Очень красивые, но Черныш их разрушил.

– Зачем?

– Не знаю. Он стал какой-то угрюмый в последнее время, не хочет ни с кем общаться. Только с Букой и Рыжиком. Ты их знаешь?

– Конечно, знаю.

Невдалеке, у самой дороги, шевельнулось какое-то темное пятно. Мишка решил, что одно из каменных животных решило перейти дорогу и немного сбавил скорость – кто может знать, что взбредет в голову безмозглому камню. Но он ошибся – это был человек, черный, как смоль, в свободной одежде.

– Наконец-то! – выдохнул Мишка и начал притормаживать.

Черныш ожидал гостей, сидя на камне, а когда до мопеда осталось метров двести, поднялся и вышел на дорогу. Желтые кирпичи под его ногами растворялись, обращаясь в жирную почву, из нее за спиной Черныша на глазах прорастала трава.

– Так вот кто занимается самоуправством, – покивал Черныш, когда Мишка остановил и заглушил мопед в трех метрах от парня. – Желтая дорога – надо было сразу догадаться.

Черныш с укором посмотрел на Пушистика.

– Ему нужна была дорога, – пискнула Пушистик, сползая с багажника, – и я подумала…

– Хорошо, спасибо. А теперь иди домой, – сухо произнес Черныш. – Тебе не следовало покидать владения.

– Да, я знаю, – расстроилась Пушистик. – Тогда я пойду?

– Иди, иди.

Пушистик повесила голову и побрела прочь по исчезающей на глазах дороге.

– Зачем ты так? – спросил Мишка, провожая взглядом девочку. – Она ведь помогла мне.

– Это для ее же блага, она под контролем. А с тобой у нас разговор только начинается. Пойдем-ка со мной.

От грозного тона Черныша Мишкина кожа покрылась пупырышками. Впрочем, он и сам знал, о чем собирается говорить с ним Черныш.

– Я мопед сотворил, – зачем-то сказал Мишка, но Черныш повел рукой, и мопед растаял в воздухе.

– Ты что сделал? – взорвался Мишка. – Зачем? Он был замечательный.

– Он тебе больше не понадобится. Идем!

Черныш легкой, пружинистой походкой направился в сторону от исчезающей дороги. Мишка поспешил нагнать его.

– И все-таки зря ты его растворил. – Мальчик все еще немного злился на Черныша. Парень не ответил. – Чего ты молчишь?

– Тебе стоило бы беспокоиться совсем о другом, – жестко одернул Черныш.

Мишка надулся и громко засопел.

– Просто уму непостижимо, насколько дети иногда бывают самоуверенны и глупы – да-да, именно глупы! Потому что не слушают дельных советов.

– Я не сам, так получилось.

– Конечно, так получилось, само собой – стандартная детская отговорка.

– Нет, серьезно.

– Куда уж серьезней.

Черныш приблизился к невысокому каменному строению, формой походившему на сросшиеся округлыми боками эскимосские иглу, и нырнул в удлиненный арочный вход.

– Заходи, – крикнул он замешкавшемуся на пороге Мишке, которому строение нисколько не внушало доверия. Снаружи оно выглядело довольно ветхим, поросшим мхом, даже из щелей между камнями торчали пучки мха. А на одном из куполов росла настоящая черешня с крупными ягодами на ветвях.

Мишка на всякий случай пнул кладку носком босоножки – ничего, вроде, крепко держится – и вошел. Внутри иглу почти не было обстановки: низкая лежанка справа, слева стол с чадящим огарком свечи и два шатких колченогих табурета. Дальше свалена груда какого-то барахла, прикрытая тряпкой. А в стене напротив еще один арочный проем в другую комнату, заполненный плотной чернотой. Посередине круглого помещения расположился выложенный камнем очаг с давно погасшими угольями, над очагом в потолке зияла узкая дыра.

В неверном свете свечи Мишка не сразу разглядел сгорбившегося за столом Буку.

– Присаживайся. – Черныш указал Мишке на свободный табурет, а сам сел на лежанку. – Рассказывай.