Хрустальный замок

– Тогда… – Саша сделала еще пару шагов назад, к двери. – Тогда я уйду от вас, отыщу его сама и заберу!

Девочка приказала хрустальному замку открыть переход, и когда засверкала вуаль, бросилась к ней, но тончайшее полотно двери между мирами внезапно сломалось и растаяло. Саша по инерции проскочила то место, где только что клубилось свечение, и остановилась, ошарашенно озираясь.

– Ты не поняла, – сказал мужчина, на лице которого не отразилось ни единой эмоции, – мы не можем позволить уйти тебе или кому бы то ни было еще. Закон – есть Закон.

– Вы! – выкрикнула Саша, набрав полные легкие воздуха. – Ненавижу вас всех! Я сейчас такое здесь устрою, такое!

Она взмахнула руками, и дворец дрогнул от фундамента до крыши. Оконные рамы сжало и перекосило, лопнули мозаичные стекла, колонны, поддерживающие тяжелый свод, пошли трещинами. С потолка посыпались куски штукатурки.

– Дура, ты что творишь! – в ужасе завопил Шестерка, стоявший в дверях. – Мой дворец!

– Вот твоему дворцу, вот! – неистовствовала Саша, размахивая руками.

Заскрежетали стены, зал заволокло пылью, рухнула дальняя из колонн, за ней – еще одна. Мужчина продолжал стоять навытяжку как ни в чем не бывало. Шестерка, пригибая голову, вынесся из залы.

– Ну, хватит, – сказал мужчина.

По обе стороны от Саши возникли еще двое мужчин и заломили Саше руки.

– Пустите! Пустите меня немедленно, вы, садисты! – извивалась Саша в их руках. – Слышите?

– Тебе нужно успокоиться, – сказал мужчина, приблизившись, и проворно выхватил из Сашиных пальцев замок. – А ключ, к сожалению, пока придется у тебя изъять.

– Отдайте, он мой! – рванулась Саша, но двое сильных мужчин легко удержали ее на месте, сдавив, будто тисками.

– Тебе его вернут, через некоторое время. Когда будет завершена адаптация.

Адаптация? Саша сначала не поняла, о чем говорил мужчина, но потом до нее дошло: пройдет некоторое время, что-то поменяется в ней, и она уже не сможет вернуться в свой мир, не сможет жить в нем, как десятки тех несчастный внизу, которых зовут Творцами. Они вечные пленники безжалостного мира, и Саша станет такой же пленницей. И тогда, конечно, можно будет спокойно вернуть ей хрустальный замок – все равно уже никуда не сбежит, не получится, если даже очень-очень захочет. И Мишка тоже останется здесь, хотя ни в чем не виноват.

Саша едва сдержала поток слез, рвавшийся наружу. Надо же так глупо попасться в сети каких-то проходимцев с восковыми лицами, неумелыми копиями человека, дешевой подделкой. Саша могла выдумать еще множество эпитетов, но разве это могло помочь ей освободиться?

Она должна была что-то придумать, обязательно. Нельзя сдаваться без боя, уступать и соглашаться, иначе станет обычной марионеткой в лапах нелюдей в черных костюмах. Но сейчас сопротивление бессмысленно, требовалось сделать передышку, взять себя в руки, успокоиться и хорошенько все обдумать. Не может быть, чтобы ситуация оказалась безвыходной. Нет, бывают, конечно, совершенно безвыходные ситуации, но Саша надеялась, и даже была уверена, что здесь еще можно побороться – за себя, за Мишку, за хороших людей, влачащих жалкое существование в нижнем мире, запертых, словно зверье в зоопарке, в своих шестиугольных клетушках без стен.

– Правильное решение, – сказал мужчина, пристально наблюдавший за Сашей, но неверно истолковавший ее настрой, когда она вдруг расслабилась и повисла на сильных руках охраны. – Ты умный ребенок и все понимаешь, и мы дадим тебе время образумиться.

Двое мужчин с ледяными пальцами – Саша только сейчас обратила внимание, насколько холодны их прикосновения, нечеловечески холодны – повели девочку к выходу. Саша не сопротивлялась и не делала бесполезных попыток сбежать. Некуда, да и незачем. Сперва нужно вернуть замок, разузнать все о местонахождении Мишки, а уж потом она наверняка что-нибудь придумает. А пока она будет паинькой, и даже согласится учиться, если понадобится. Саша могла быть хитрой, как лиса, только бы ее не раскусили раньше времени.

Выйдя из залы, мужчины повели Сашу вдоль бокового коридора. Может, ей выделят покои? В полуразрушенном замке жить не очень-то хотелось – везде трещины, там и тут из стен повылезали кирпичи, того и гляди все рухнет.

– Куда вы меня ведете? – спросила Саша, но мужчины не ответили. – Ну и черт с вами, – фыркнула Саша. Остолопы какие-то, может, они даже разговаривать не умеют.

Приглядевшись к грубо отесанным, словно топором, лицам и узким покатым лбам мужчин, Саша решила, что интеллектом ее провожатые не блещут. Какие-нибудь стражники самого низкого ранга: сказали стоять – стоят, скажут вести пленника – поведут. А прикажут головы расшибить – без проблем, расшибут без лишних разговоров.

В середине коридора, отклеившись от стены, загородил дорогу Шестерка. Конвоиры остановились, не делая попыток отогнать или обойти мальчишку.

– Я тебе этого не прощу, – процедил Шестерка. Глаза у него были злые-презлые, а губы судорожно кривились. – Так и запомни.

– Ты про что? – Саше мальчишка вовсе не казался опасным, несмотря на грозный вид.

– Ты чуть не развалила мой дворец.