Хрустальный замок

– Да кто ты такая, чтобы учить?.. – возмущенно начал Шестерка, но осекся, заметив в Сашиных руках хрустальный замок. – Извини, – пробормотал он и отступил.

Саша не сразу уловила суть перемены в мальчишке, но, проследив за его взглядом, до нее начало доходить. Судя по всему, высокомерный мальчишка счел ее положение выше своего и решил не связываться.

– Тебя давно ожидают. Я провожу, если ты не против, – с фальшивой любезностью в голосе предложил Шестерка.

Саша подумала, что, если уж он предпочитает средневековый костюмчик пажа, то обязательно должен отвесить поклон и помахать шапочкой – девочка полагала, что именно так и должны были поступать благовоспитанные пажи. Но Шестерка ограничился скупым, выдавленным из себя полупоклоном.

– Ты можешь проводить меня, паж, – в тон Шестерке ответила Саша, не упустив возможности позубоскалить, на что мальчишка лишь скрипнул зубами.

Паж пошел впереди, показывая дорогу, Саша следовала за ним, принципиально игнорируя красоты сада – после общение с напыщенным мальчишкой сад ей стал противен. Проходя мимо одного из деревьев, Саша коснулась его. Дерево искривилось, втянуло ветви, верхушка его загнулась книзу, и ствол с хрустом завязался в тугой узел. Шестерка не мог не заметить происшедшей с деревом метаморфозы, но, возможно, решил не связываться.

– Меня зовут Вениамин, – сказал он.

– Я помню, – кивнула Саша.

– А тебя?

– Неважно, – отрезала девочка.

– Да я и так знаю.

– А чего тогда спрашиваешь?

Мальчишка лишь плечами пожал.

За деревьями замелькали стены замка. Фасад его сильно смахивал на какой-нибудь католический костел – громоздкое здание с готическими арками, множеством маленьких башенок, увенчанных сильно вытянутыми конусными крышами и шпилями. Красиво, но ничего необычного. Похоже, здесь фантазия Великого Творца дала сбой. Саша поймала себя на том, что специально придирается к творениям Шестерки, выискивает недостатки и недочеты, и одернула себя – это никуда не годилось. Характер у Вениамина, конечно, препротивнейший, но талант все же налицо.

Лес оборвался, словно по линейке отрезанный ножом. За ним начиналась дорожка, усыпанная красным песком, по краям которой росли невиданные цветы, приветственно сгибающие головки при приближении людей. Кланяясь, они издавали переливчатый колокольный звон, складывающийся в причудливую мелодию. За цветами, по обе стороны от дорожки, от стен здания к самому лесу, тянулись каскадные фонтаны с мраморными статуями прекрасных потамид, глядящихся в воду или полощущих ноги, дриад в обрамлении цветочных орнаментов, козлоподобных насмешников-сатиров, мускулистых атлантов, поддерживающих мостики, перекинутые через фонтан, и двух Гераклов, немилосердно раздирающих пасти огромным рыбинам. Из широких глоток несчастных рыбин возмущенно били струи воды. Одна из рыбин вдруг ударила хвостом, и сатиры, а за ними и все остальные статуи сменил позы.

– Пошли, пошли, – сказал Шестерка, заметив, что Саша остановилась.

– Они двигаются? – спросила Саша.

– Двигаются, – лаконично бросил через плечо мальчишка, будто ему вовсе не польстило Сашино внимание к его творению.

– Сами или ты их двигаешь?

– Вот еще, делать мне больше нечего! За ними следят Младшие Творцы, – со всем возможным презрением ответил Шестерка. – Такие мелочи мне не по рангу.

– Поду-умаешь, – фыркнула Саша. – Тоже мне, великий Микеланджело выискался! – но вдруг задохнулась от пришедшей в голову догадки: – Погоди, а это не живые люди?

– Я тебе не какой-нибудь кустарь Бальби, – скривил губы Шестерка. – Идем же! – Мальчишка напыщенно вскинул острый подбородок.

– Послушай, о Великий Творец.

– Да? – живо обернулся Шестерка.

– У тебя левый чулок сполз, подтяни, – поддела Саша Шестерку. – И сорочка вылезла из штанов, висит, как хвост у пингвина. Смотрится не очень эстетично для такого великого человека.

Саша тряхнула рыжими волосами и прошла мимо покрасневшего от бессильной злобы Шестерки. Он быстро оправил одежду и побежал за Сашей, как раз входившей в высокие, наполовину распахнутые двери.

– Следуй за мной, – грубо бросил Шестерка.

– Веди, Сусанин, – ответила Саша.

Водилась за ней такая неприятная особенность: если она начинала язвить, то уже не могла остановиться. Саша боролась с этим недостатком как могла, но не всегда получалось сдержаться, особенно, если человек ей очень не нравился.

Шестерка еще выше задрал подбородок, из чего Саша заключила, что мальчишка никогда не слышал о Сусанине, но объяснять ничего не стала. Пусть думает, что хочет.

– Далеко еще? – спросила она, лениво озирая стены бесконечных коридоров, разбегающихся вправо и влево. Не в пример фасаду и фонтану, смотреть здесь было решительно не на что – замок внутри выглядел уныло и заброшено.

– Скоро, – коротко отозвался Шестерка.

От долгого блуждания по коридорам Саша потеряла счет времени. Ей уже начинало казаться, что Шестерка назло специально водит ее кругами, и она решила примечать ориентиры, но путь ребят вдруг закончился у богато украшенных золотым орнаментом дверей.

– Главная зала, – сообщил Шестерка и посторонился, указав рукой на дверь.