Художники Парижской школы из Беларуси. Эссе, биографии, путеводитель

Шагал с поразительной наивностью полагал, что недавно полученное французское гражданство оградит его от преследований нацистов. Но когда под нажимом немцев коллаборационистское правительство Виши приняло закон, лишивший евреев французского гражданства, Шагал наконец-то осознал опасность ситуации, в которой он оказался. С большим трудом, через Испанию и Португалию, официально остававшихся нейтральными странами, Марк и Белла Шагалы 11 мая 1941 г. покидают Европу и на пароходе отплывают в Америку.

В нью-йоркском порту их встречал один из ведущих нью-йоркских дилеров в искусстве Пьер Матисс, сын Анри Матисса. Он и до этого представлял интересы Шагала в Америке, а на этот раз уже запланировал выставку работ художника на ноябрь того же года, благо Шагал, наученный горьким опытом, захватил значительное количество картин, написанных в межвоенный период. Правда, часть произведений застряла в Испании, но дочери Иде с мужем, которые оставались некоторое время во Франции, удастся найти их и привезти в Нью-Йорк.

Так случилось, что Марк Шагал с женой прибыли в Нью-Йорк 23 июня 1941 г., на следующий день после нападения Германии на Советский Союз. Мысли о родных и близких, оставшихся в Витебске, все сильнее тревожат душу художника. Распятый Христос на фоне горящего еврейского местечка становится доминирующей темой многих работ художника, написанных в то время. В США создается Комитет помощи СССР. Шагал передает туда две свои картины. Позже, в 1943 г., через актера С. Михоэлса и поэта И. Фефера он передаст в дар СССР еще две свои работы. В том же году в Нью-Йорке издается книга И. Фефера «Красноармейская» с иллюстрациями Марка Шагала. 15 февраля 1944 г. газета «Форвертс» публикует письмо М. Шагала на идиш «Моему родному городу».

В годы Второй мировой войны среди большинства эмигрантов из России преобладали патриотические настроения, чувство солидарности с соотечественниками, противостоящими фашизму. В произведениях многих художников, в том числе М. Добужинского, М. Шагала, О. Цадкина, появились ностальгические мотивы на русские темы и образы антифашистского звучания.

Шагал встречается с коллегами Осипом Цадкиным, Максом Эрнестом, Андре Бретоном, Питом Мондрианом, Жаком Липшицем, Павлом Челичевым, также нашедшими убежище в США. Их совместная выставка «Художники в изгнании» открылась в марте 1942 г. в галерее Пьера Матисса на 57-й улице. Однако творческого единения у этих художников не получилось. Сюрреалисты сплочены и стремятся привлечь в свои ряды Шагала. Тот по-прежнему держится особняком, сохраняя собственную творческую манеру, к которой с иронией относятся последователи сюрреализма – американские абстракционисты Марк Ротко, Джексон Поллок, Адольф Готтлиеб, Франц Клайн, Банетт Ньюман. Они посмеиваются над описательностью его картин, над их «евреистостью». Между тем сами они в большинстве являлись либо выходцами из восточноевропейских местечек, либо их потомками. И, по мнению некоторых современных экспертов, их абстракционизм – не что иное, как преднамеренное или подсознательное воплощение табу, налагаемого иудаизмом на любую образность в живописи.

Однако творчество Шагала находит своих почитателей. Были высоко оценены критиками созданные Шагалом декорации и костюмы к опере С. Рахманинова «Алеко», поставленной Брониславой Нижинской в Американском театре балета.

Могила Беллы

Дом в Хай-Фолс

Живут Шагалы на Манхэттэне, на Риверсайд-драйв. 12 сентября 1944 г. неожиданно умирает Белла. «Я потерял ту… которая была смыслом моей жизни, моей вдохновительницей… – писал Шагал в одном из писем. – Насколько раньше моя жизнь была “легка”… теперь она полна трагедий». Лишь спустя некоторое время он возвращается к творчеству. Начинает работать над дневниками Беллы, оформляет книгу ее воспоминаний «Зажженные огни», которая в 1945 г. была издана на идиш в Нью-Йорке.

Чтобы хоть как-то отвлечь отца от горестных мыслей, его дочь Ида весной 1945 г. покупает дом в городке Хай-Фолс, расположенном в Катскильских горах, недалеко от Нью-Йорка. Местность эта выделялась не только чистым воздухом, умеренным климатом, почти как в Витебске, но и наличием синагог, построенных хасидами, которые начали заселять этот район еще в 1870-е гг. Дом находился несколько в стороне от центра городка в очень спокойном месте.

Уехал в Соединенные Штаты и Фернан Леже. Он не смог бы жить под немецкой оккупацией, а влиться в ряды Сопротивления ему не позволяли не только возраст (ему уже было под шестьдесят), но и здоровье, подорванное в окопах Первой мировой войны, когда его, сапера, накрыло облаком во время немецкой газовой атаки под Верденом. Надежда Ходосевич с дочерью Вандой остались в оккупированном Париже. Живя в Латинском квартале, она делала все, чтобы помочь участникам Сопротивления: доставала и переправляла им одежду, продовольствие и медикаменты.