Киану Ривз: победы, печали и правила жизни

Процесс увлечения Джека Николсона Дайан Китон занимает весь фильм – предполагается, что мы должны болеть за него и против того, чтобы у нее сложились отношения с Киану. Джек Николсон называет его в фильме «неопасным», и Киану призван воплотить образ идеального неотразимого парня, которого Китон тем не менее отвергает ради колючего, неуловимого, сложного Джека Николсона. В отличие от него, Киану должен убедительно, по-человечески сыграть, «как он влюбляется в Дайан Китон», буквально в одной-единственной сцене.

Как и все важные происшествия в фильме Нэнси Мейерс, это происходит на белоснежной, залитой светом кухне. У Киану все написано на лице: он не может поверить в собственную удачу, как ему повезло оказаться тут, на съемках сцены с Дайан Китон, смотреть, как она наливает чашку чая. Он спрашивает, как она «держится», она слышит его слова, смущается, теребит край свитера, скрещивает руки, отвечает, что у нее все отлично, отлично, отлично, а Киану с напускной строгостью говорит: еще одно «отлично» – и он ей не поверит, и она разводит руками, как бы говоря: «Ну что с тобой поделаешь». Звонит телефон; он передает ей трубку. Она отвечает, он отворачивается, кладет руки на стол, дает ей некую приватность, не выходя при этом из комнаты, но пока она говорит, он оборачивается, чтобы украдкой взглянуть на нее, моргает, и Мейерс неуловимо приближает план.

После этого мы видим Дайан Китон так, как ее видит Киану Ривз: она купается в лучах хэмптонского света, лестного, но не лживого, и в слегка замедленной съемке смеется, и эффектно встряхивает головой, и он, посмеиваясь, смотрит на стол, собираясь с мыслями, сдерживая улыбку, а потом Дайан Китон рассказывает собеседнику на том конце провода: «Часть событий пьесы происходит в Париже, поэтому я слушала французскую музыку для вдохновения», и тут он снова на нее смотрит, а мы видим, что перед тем, как написать в блокноте для рецептов: «Поужинайте со мной сегодня вечером», он делает вдох, набираясь мужества.

25 Да пошел этот архитектор!

Во второй и третьей «Матрице» трилогия взрывается изнутри. Первый фильм заканчивается тем, что Киану выходит из телефонной будки, как Супермен, и улетает под дерзкие вопли Rage Against the Machine о COINTELPRO[415]; финал третьего фильма отбрасывает нас обратно в реальную жизнь со смутным хеппи-эндом, который буквально разрисовывает в цвета радуги рассказ о зашедшем в тупик противостоянии добра и зла. Выпущенные в прокат с разницей всего в несколько месяцев, эти фильмы, как и ожидалось, собирают кучу денег, но никому особо не нравятся. И не только из-за того, что эмоциональные дивиденды почти всегда снижаются по мере развития трилогий, и не только из-за того, что смотреть, как CGI-Киану швыряет CGI-Хьюго Уивинга в толпу других CGI-Хьюго Уивингов, можно лишь ровно до того момента, пока это наконец не надоест. А из-за того, что все превосходно поставленные боевые сцены – и кунг-фу во время погони на шоссе, и старые солдаты, облачающиеся в боевые доспехи роботов, в последний раз держа оборону ради человечества, – подчинены сюжету, предлагающему зрителю вместо легкого удовольствия традиционных блокбастеров посыл, ставящий под вопрос смысл всей истории в целом.

Может, это было неизбежно. Первая «Матрица», которой двигала борьба хакеров с авторитаризмом в отчетливом духе 90-х, была произведением искусства предтерактной эпохи, завершившейся 11 сентября. Когда башни рухнули, сиквелы уже были написаны и находились в производстве, но в них очевидны ключевые признаки произведения посттерактного периода, во многом отказ от того, что было провокативным в первой части. В сиквелах замазано любое отождествление государственной власти с компьютерным контролем над разумом, и противниками Нео и его команды становятся типичные исполнители без всякой униформы, запрограммированные как обычные злодеи, и роботы-осьминоги, а вовсе не копы. В «Революции» главным антагонистом в реальном мире служит гигантский бур[416], а в Матрице не остается никаких врагов, кроме армии одинаковых и размноженных агентов Смитов.

Теперь свободный от законов физики Киану и его столь же свободный противник Уивинг раз за разом отскакивают друг от друга в небесах, где искрятся молнии, и их столкновение в режиме «я резиновый, и ты тоже резиновый» неумышленно (или умышленно) иллюстрирует бессмыслицу сцен, подобных той, что мы смотрим. В конце концов Киану понимает, что единственный способ одержать победу над Смитом – сдаться ему, поэтому он жертвует своей жизнью ради хрупкого мира между человеком и искусственным интеллектом, оставляя приоткрытой дверь для создания новых сиквелов. Производство четвертой «Матрицы», поставленной Ланой Вачовски, почти завершилось, когда мир снова оказался под ударом трансформирующей реальность катастрофы; выход фильма запланирован на декабрь 2021 года.