Киану Ривз: победы, печали и правила жизни

В конце «Матрицы: Перезагрузки» Киану встречает Архитектора, почтенного и седобородого матричного старца, который заявляет, что он создатель Матрицы, и сообщает Киану, что «Избранный» – призванный спасти человечество мессия, которым Киану уже привык себя считать, – на самом деле лишь системная аномалия в обширной запрограммированной действительности симуляции. Архитектор рассказывает, что Матрица старше, чем считает Киану, и они встречаются уже в шестой раз. Все это уже было, все это будет снова. Визуально и символически эта сцена о том, что Киану попал в плен собственного образа: он не может понять, кто же он такой на самом деле в системе обмана и контроля, пытается сохранить верность себе и нуждам окружающих его людей среди махинаций сил, какие ему и не снились.

Когда Архитектор огорошивает Киану этим сообщением, они оба находятся в помещении, полном мониторов с округлыми краями, напоминающих ламповые телевизоры, и на каждом транслируется, как предыдущие воплощения Нео восприняли новость о своей космической незначительности. Они ругаются, потрясают кулаками, настаивают на своей избранности, показывают средний палец и сообщают Архитектору, что он уже, нахер, труп. Присутствующий в помещении Киану сохраняет спокойствие, что позволяет предположить, будто он аномалия среди аномалий, тот самый Избранный. Но существует неменьшая вероятность, что за каждым из этих Нео стоит другая стена Нео, а за каждым из тех – еще по одной. Если принять к сведению то, что нам и так известно о природе симуляции Матрицы – что в своем нынешнем виде она существует, потому что люди в капсулах не принимали вымышленную действительность как реальную, пока машины не запрограммировали в ней иллюзию борьбы и страдания, – возникает вопрос, говорит ли Архитектор полную правду. Все могло случиться за сто лет до имитации 90-х, где Нео существовал как Томас Андерсон; на дворе может быть 3000 год или 30 000-й.

Самая жестокая идея в трилогии «Матрицы», самая суровая затяжка в предложенном ассортименте размышлений в духе посиделок в общаге за бонгом, концепция, портящая всю вечеринку, если задуматься о ней хоть на полсекунды, состоит в том, что все происходящее в этих фильмах – от появления Нео до последней полурешающей битвы между человечеством и машинами, да и все остальное, в том числе изложенная предыстория первой Матрицы о том, что кто-то пробудил несколько разумов, отключил их тела, создал цивилизацию в пещере, назвал ее Сион, верит в пророчество и ждет появления Нео, – уже происходило раньше, не в рамках мифически цикличного пути воскрешения героя в традиции Гильгамеша, а бесконечное количество раз, как часть регулярно функционирующего мира, до сих пор находящегося под полным контролем Матрицы. Морфеус, обучающий Нео боевому искусству, Джо Пантолиано, сдающий всех за доступ к виртуальному стейку, Архитектор и Пифия, боевые роботы и бур, даже таинственное появление у Нео способности вырубать стражей-осьминогов в «реальном мире», что, кстати, гораздо осмысленнее, если предположить, будто это результат его продвижения на один уровень просветленности в очередном слое сновидения в духе «Начала», – на полях этой истории маячит вероятность, что ни одно из этих событий ничего не значит, что все это, по сути, столб пара, вырывающийся из заводской трубы в пять часов, плановый сброс давления внутри всеобъемлющей и всемогущей системы, который и обеспечивает ее сохранность, – то, что происходит, поскольку Матрица или некая управляющая ею извне или сверху сила, которая приглядывает за событиями в Матрице, это допускает, потому что все уже вычислила и определила, что надежда – более действенное снотворное для ее батареек, нежели отчаяние.