Киану Ривз: победы, печали и правила жизни

В роли Лопахина у него нелепый помпадур и столь же нелепая козлиная бородка. В нем улавливается определенное сходство с некоторыми портретами Чехова и немножко с Натаниэлом Хорнблауэром – альтер эго Адама Яука из Beastie Boys. В кульминации фильма Киану придется бегом бежать на сцену, чтобы сыграть ударный эпизод с Фармигой, потому что сцена – это то место, где правда возможна, даже если обстоятельства (то, что Киану грабит соседний банк) превращают эмоции в фальшь и опошляют. В банке – деньги, актерство – самый действенный способ их получить, но есть и другая цель, ради которой в данных обстоятельствах актерство может послужить Киану. Порой он своим присутствием привносит в сюжет целый набор связанных с ним самим метафор, и их столько, что они способны поглотить фильм, не готовый к подобному повороту.

В «Криминальной фишке от Генри» этот момент происходит, когда Фармига везет Киану к Ниагарскому водопаду. Вот они снова в ее квартире, едят мороженое. Она заводит разговор.

«Мне хочется прыгать, размахивать руками, – говорит она. – А вдруг я сплю!»

Поначалу это кажется обычной брошенной в никуда фразой (он-то думает, что они все еще разговаривают), но слова превращаются в полную околесицу, когда Фармига поднимается со стула.

«Видит бог, я люблю родину, – произносит она, – люблю нежно, я не могла смотреть из вагона, все плакала».

Это «Вишневый сад». Она нашла подход к роли изнутри себя, как орал ей Стормаре, сжилась с этими словами. Она просит Киану почитать за Лопахина из лежащего на столе текста постановки.

«Мне сейчас, в пятом часу утра, в Харьков ехать, – читает он без всякого выражения, лепя слова друг на друга, словно это инструкция по сборке стеллажа. – Такая досада! Хотелось поглядеть на вас, поговорить… Вы все такая же великолепная. Даже похорошела… Одета по-парижскому… пропадай моя телега, все четыре колеса…»

Фармига же хочет нечто иное – чтобы добиться желаемого, ей нужно нечто иное. Она просит: «Можешь произнести так, будто чувствуешь? Как будто это по-настоящему?»

И тут нам выпадает шанс увидеть, как Киану играет процесс актерской игры, а значит, он снова произносит слова «одета по-парижскому», но на сей раз так, как их произнес бы Киану Ривз, словно он нажал кнопку, превращающую его в Киану. В голосе появляется глубина, некий надрыв, потому что, произнося эти слова, он также признаёт, что влюбился в Веру Фармигу, и признаёт это едва ли не с горечью.

«Вот для чего нужен я, – говорит Рэндольф Дриблетт в романе Томаса Пинчона „Выкрикивается лот 49“. – Облечь дух плотью. Плевать, какие там слова. Это лишь механически заученные шумы, которые показывают линию главного удара, проникают через барьеры костей черепа в память актеров, верно? А подлинная сущность находится в этой голове. В моей. Я как проектор в планетарии, вся эта маленькая замкнутая вселенная, ограниченная сценой, выходит из моих уст, из моих глаз, а иногда и из других отверстий»[445].

Дело не в чеховском тексте и не в том, что он значит: в этой сцене есть лишь стремление достучаться до Веры Фармиги, и оно столь велико, что он может лишь смириться, пасть ниц. Сама пьеса отходит на второй план, как и вопрос, ограбит ли он банк. Банк он ограбит, но суть не в этом.

30 А также Киану Ривз в роли «Киану Ривза»

Согласно статье The Hawaiian Journal of History 1974 года[446], женщина по имени Сара Момилани Виктор ведет свое происхождение от китайского иммигранта, «сахарного мастера», переехавшего на остров Кауаи в начале XIX века, чтобы выращивать в Ваимеа тростник. Сара Момилани Виктор – бабушка Киану по отцовской линии. Как следует из поста на Reddit 2019 года, где данные этого исследования, имеющие отношение к Киану, суммированы для читателей сабреддита r/KeanuBeingAwesome[447], Киану – «на ⁹/₁₆ британец, на ⁷/₃₂ коренной гаваец, на ¹/₁₆ ирландец, на ¹/₁₆ австралиец, на ¹/₁₆ португалец и на ¹/₃₂ китаец. Если говорить о культуре и исторических корнях, было бы столь же справедливо утверждать, что линия отца – китайско-гавайская (и большинство его родственников тоже), но иногда в семье заключались браки с иностранцами».

Не уверен в точности этой информации и даже не проверял, сходятся ли приведенные дроби. Кроме того, даже включать эти подробности в книгу как-то странно. Только одному типу людей требуется однозначный ответ на вопрос о том, на какое количество процентов тот или иной человек бел, и хорошими людей этого типа не назовешь. А особенно странно поднимать расовый вопрос в случае с Киану, потому что сам он никогда этого не делал.