Киборг-национализм, или Украинский национализм в эпоху постнационализма

В ответ на этот запрос украинские органические интеллектуалы во второй половине 90-ых годов[188] произвели новое политическое воображаемое, устанавливающее новые линии включения в рамках украинского постсоветского политического проекта демократии как национализма, в котором дискурс «национальных коммунистов» заменяется новой дискурсивной микстурой национализма и либерализма, в которой основными нодальными, узловыми точками становятся понятия «свобода» и «Украина как европейская нация», сыгравшие ведущую роль в политической мобилизации масс и формировании политической субъективности двух майданных революций в Украине начала 21 века. Как писал известный украинский философ Мирослав Попович, вдохновленный событиями первой майданной революции – «Оранжевой», «свобода – это слово, которое больше всего вдохновляло людей на Майдане. Национальная риторика была удивительно органической, подлинной и мелодической [курсив наш. – И.Ж., С.Ж.] именно потому, что она была наполнена идеей «свободы»».[189]

Понятие «свобода» в микстуре дискурсов национализма и либерализма понимается как разрыв с тоталитарной имперской Россией – по определению несвободной, где рабство, по убеждению украинских органических интеллектуалов, – национальная традиция[190] и переориентация на Европу (реализация «европейского проекта Украины», по определению Тараса Возняка, редактора журнала 7), девиз которой, как формулирует украинский литературовед О. Пахлёвская, «In libertate сопіипсй» – «Объединенные свободой». «Будем надеяться, – пишет Пахлёвская, – что он [девиз украинской государственности. – И.Ж., С.Ж.] не будет похож на девиз Фолклендских островов – «Оставаться британской колонией». «Будем работать для того, – призывает Пахлёвская, – чтобы в девизе украинской государственности, – так же, как и в девизах Франции, Германии и даже маленького Сан-Марино, – присутствовало слово LIBERTAS, Свобода».[191]

Здесь логика украинских органических интеллектуалов 90-х совпадает с логикой украинских националистов 30-х – 40-х годов, проект националистической революции которых также был ориентированы на Европу, определяя в качестве основного врага СССР. Но в отличие от идеологов украинского довоенного национализма, видевших в качестве главного выразителя европейских ценностей нацистскую Германию и идеологию национал-социализма с элитистским политическим идеалом аристократической республики («каста лучших людей», в терминах Д. Донцова), Европа в дискурсе микстуры национализма и либерализма – это либеральный ЕС и инклюзивная либеральная демократия, строящаяся на принципах гражданского общества, гарантирующего равные политические права всех граждан, толерантность и открытость другому, за исключением, конечно, нетолерантных и неоткрытых представителей советизированных масс, с которыми идентифицируется российский тоталитаризм/авторитаризм и связанный с ним режим украинских «национальных коммунистов», или «коммуно-олигархическая» «банда» востока Украины, в дискурсе майданных революций.

В этом контексте вся предшествующая история Украины понимается как движение в Европу, которое одновременно является возвращением Украины к себе самой (т.к. «Украина будет украинским государством в той мере, в которой она сформируется как государство европейское», по словам Пахлёвской).[192] Идея европейского выбора как выбора «возвращения домой» – «это или выбор назад в российский барак, или домой, в европейское будущее», как интуитивно применяя философское понятие грядущего Деррида, сформулировал эту логическую дилемму Ю. Луценко, организатор акции «Украина без Кучмы», министр МВД после первой майданной революции и генеральный прокурор Украины после второй майданной революции. Культуролог Александр Гриценко в статье «Мир, Европа и мы» в журнале / также описывает генеалогию Украины как «поворачивающуюся» по направлению к демократической и цивилизованной Европе: