Киборг-национализм, или Украинский национализм в эпоху постнационализма

Показательно, что логика украинского постсоветского постколониализма как проекта деколонизации через культуру совпала с политической практикой «народного президента» Виктора Ющенко (2005 – 2010 гг.), который, в отличие от предыдущего украинского президента – «хозяйственника», «красного директора» Леонида Кучмы – считал, что не экономические реформы, а развитие национальной культуры, формирующее осознание своей непричастности советскому тоталитаризму, «помогает постсоветским государствам поднимать экономику».[262] В качестве позитивного примера такого экономического развития В. Ющенко приводил опыт Польши, Литвы, Венгрии, Восточной Германии, Латвии и Эстонии, которые, по его мнению, 1) провели соответствующие научные исследования, 2) сняли соответствующие документальные и художественные фильмы и 3) создали «музеи тоталитаризма» – «И – чудо! Сегодня в них неплохо (хотя и не идеально) функционируют экономика, образование, культура».[263] Поэтому Ющенко, бывший в советское время не только членом КПСС до её роспуска, служившим в войсках КГБ СССР (1975-1977 гг.), но и выпускником факультета идеологических кадров Университета марксизма-ленинизма, получившим красный диплом пропагандиста,[264] стал использовать свою пропагандистскую квалификацию в области идеологии и риторик советского марксизма, равной которой, как известно, не было во всем мире, на благо новому украинскому национализму. Свою миссию президента Ющенко видел в том, чтобы открывать музеи тоталитаризма, музеи Голодомора, украинского искусства (особенно, как уже было сказано, трипольской культуры), устанавливать памятники запорожским козакам, а также проводить культурные политики, направленные на запрещение ретрансляции в Украине российских/ империалистических телевизионных каналов, на закрытие украинских телевизионных программ, подчеркивающих интернациональную связь украинской культуры с другими и т.д. и т.п., в то время как экономические вопросы должны были, по его мнению, решаться на уровне правительства и премьер-министра (т.е. биологической политической женщины – «пули», «киборг-богини» майданных революций Ю. Тимошенко), так как «цены на газ, – по словам В. Ющенко, – это не тема президентов».[265]

Итак, культурный проект «десоветизации» Ющенко совпал с проектом «интеллектуальной деколонизации»,[266] или «украинской реконкисты» средствами «магии текстов»,[267] разрабатываемым украинскими интеллектуалами как «постколониальный проект», начиная с конца 90-ых. Главная задача этого постколониального проекта – ликвидация в Украине «российского имперского дискурса», осуществляющегося «ценой коллаборационизма определенной части национальных элит»[268], как сформулировала бывшая член КПСС вплоть до её роспуска знаменитая украинская писательница и поэтесса Оксана Забужко. Или, следуя логике политического проекта, начатого Ющенко – помочь украинцам средствами культуры осознать, что вина и ответственность за советский тоталитаризм лежит не на них. И не на новых популистских лидерах нации, являющихся представителями советской партийной номенклатуры.

Однако, не смотря на идеологическое совпадение этих двух проектов, между ними имеется существенное различие: если Виктор Ющенко в области культуры консервативно ориентирован на возрождение украинских народно-демократических традиций (украинский селянский быт, народное творчество, пчеловодство, традиционный патриархат и т.п.), постсоветский украинский постколониалиализм более радикален. С помощью известной в психоанализе технологии «исторической амнезии»[269] представители украинского постколониализма формулируют радикально иную политическую задачу текущей национальной политики и культуры – а именно, в терминах О.Забужко и Н.Зборовской открыть «тайный код» украинской культуры как код «аристократичности», или «шляхетности» -«лыцарства» или «украинского аристократического панства»,[270]направленного против 1) досоветского стиля народного бытописательства Панаса Мырного и Нечуя Левицкого или 2) советской украинской версии «стиля Сталин» позднего Павло Тычины и Максима Рыльского.