Киборг-национализм, или Украинский национализм в эпоху постнационализма

Во-вторых, она с сожалением констатирует тоталитарное сознание самих украинских народных масс, не осознающих, в отличие от «народного президента» В. Ющенко, что подлинная сила нации – в культуре, в «духовно-кровном аристократизме» и поэтому выбирающих в качестве «выдающихся украинцев всех времен» не деятелей культуры, а известных спортсменов – например, боксеров братьев Кличко и футболиста Андрея Шевченко, которых, по данным О. Забужко, накануне «Оранжевой революции» в массовом опросе 2003 года поставили не только выше таких деятелей украинской культуры, как Леся Украинка, Мыхайло Грушевський или Иван Франко, но даже выше украинских государственных деятелей – Ивана Мазепы или первых постсоветских президентов Украины Л.Кравчука и Л.Кучмы.[290] Именно поэтому О.Забужко начинает свою книгу Notre Dame D ’Ukraine: Украинка в конфликте мифологий с критики народного выбора выдающихся украинцев, объясняя, что культ грубой мускульной силы и маскулинизма, выразившийся в массовых предпочтениях «простых» украинцев, является симптом национальной слабости и представляет собой «недвусмысленное проявление национального бессилия»,[291] ссылаясь при этом на пример фантазии колонизируемого о мускульной гиперактивности,* описанный одним из основоположников теории постколониализма, известным алжирским психоаналитиком Францем Фаноном в его знаменитой книге Проклятые земли (1961). В подтверждение О. Забужко приводит известное высказывание Фанона о компенсаторной фантазии угнетенного, который ограничен в своей пространственной мобильности: «Первое, чему обучается туземец – это оставаться на своем месте и не выходить за определенные границы. Поэтому сны туземца – это всегда сны о мускульной силе; его сны – об активности и об агрессии. Мне снится, что я прыгаю, плыву, бегу, карабкаюсь; мне снится, что я разрываюсь от смеха, что я перемахиваю через реку одним прыжком или, что я убегаю от потока машин, которые никак не могут меня догнать».[292]

Именно поэтому О.Забужко уже не с сожалением, а с гневом указывает на приход к власти в результате «Оранжевой революции» тех лидеров нации, которые являются не носителями украинского аристократического/шляхетного кода, а просто «совковой» партийной номенклатурой, не способной стать для нации символами ее нового постколониального аристократического статуса, который смог продемонстрировать только В. Ющенко. По мнению О. Забужко особенно жалкими выглядят попытки Леди Ю. сымитировать аристократический образ Леси Украинки, оставаясь при этом «дамой уровня трамвайно-троллейбусного депо».[293]

Как сегодня – в драматических условиях «утра после» – можно противостоять практикам прямого колониального насилия со стороны России? В ситуации угрозы территориальной целостности Украины в результате российской агрессии, по мнению О. Забужко, возникает необходимость ввести постколониализм и постколониальную теорию силовыми методами: 1) законодательными мерами заставить массы читать украинскую литературу прошлого и современных украинских постколониальных авторов; 2) призвать украинских интеллектуалов разоблачать на всех уровнях и любыми доступными средствами колониальную политику России и, наконец, 3) заменить «совковых» политических лидеров на подлинноаристократических. В этом контексте О. Забужко констатирует, что поскольку она как «писательница производит впечатление воистину сильной личности», то она «могла бы, будь на то ее воля, достичь высот в политической карьере».[294] И тогда, возможно, будет преодолен наш «глубинный, … хронический «национальный невроз»»,[295]и Украина сможет действительно стать наконец государством европейского уровня.

Однако, в противоположность оптимистическим надеждам постсоветского украинского постколониализма на возможности постколониальных политик для освобождения Украины от травматических последствий российской колонизации, результаты исследований основоположников современной постколониальной теории (Г.Ч. Спивак, Х.Баба, С. Холл, Э. Саид и др.) менее оптимистичны. В целом вышеназванные авторы отмечают 1) феномен сохранения колониализма внутри постколониального мира глобализации («двойственные экономики, обеспечивающие преимущества для национальной элиты и институционализацию бедности и т.д. – то есть бинаризм центра и периферии, глобального и локального, нации и мира» (Х.Баба));[296] 2) возникновение новых форм экономического и социального капиталистического неравенства и коррупции внутри освободившихся от колониализма стран; 3) проблематичность понятия «посттравматической свободы постколониального» вследствие усиления антагонистического расслоения общества на бедных и богатых и 4) идеологический характер новых воображаемых историографий, выстраивающих прогрессистскую историческую последовательность – а) колониализм как «несвобода» и б) постколониализм как «свобода» и новое историческое начало.