Киев 1917—1920. Том 1. Прощание с империей

[Большевики] поставили свой проект на обсуждение исполнительного комитета в з а к р ы т о м его заседании, внезапно, неожиданно для членов комитета, непосвященных в тайны большевиков. Почему такая конспирация? Что ужасного в самой идее «охраны революции» и к чему окружать рождение ее такой тайной? Неужели вы не догадываетесь – почему? Да потому, что такова природа з а г о в о р щ и к о в, которые не полагаются на силу и поддержку масс, которые не организованной массе предоставляют действовать, а сами хотят действовать з а м а с с у{532}.

Против нового комитета высказались все, кроме его создателей. Комиссар Киевского военного округа меньшевик Иван Кириенко отправил телеграмму Исполнительным комитетам, указав, что считает новый орган «совершенно незаконным и преследующим другие цели». Комиссар Временного правительства Василенко и городской голова Рябцов высказались единодушно: комитет, созданный представителями двух организаций, не может располагать никаким авторитетом, не правомочен осуществлять никакие действия, и его создание «вносит смуту и может породить осложнения, особенно опасные в настоящий момент»{533}. Василенко отправил срочную военную телеграмму Салтыкову в Петроград, сообщив о создании комитета и добавив:

Мною и городголовой помещено заявление печати что такой комитет не может считаться авторитетным и ведет к смуте точка Цель этих заявлений политически изолировать комитет точка Комитет никаких действий пока не проявил точка Городе спокойно точка{534}

Забегая вперед, отметим, что в Киеве, в отличие от Петрограда, попытка «политически изолировать» большевиков впоследствии удалась. Но до поры до времени большевики были «на коне». 22 октября (4 ноября) в три часа дня на Галицком базаре собралась многочисленная толпа, руководимая большевиками – штатскими и военными. Подъехали три грузовых автомобиля с ораторами, произносившими речи с призывом «Долой войну!». Ораторы, как сообщал поручик Лепарский в рапорте на имя Василенко, «пользовались громадным успехом. Автомобили с Галицкого базара уехали вверх по Бибиковскому бульвару»{535}.

Легитимная городская власть тем временем продолжала функционировать. Того же 20 октября (2 ноября), то есть на следующий день после того, как Петросовет принимает решение о бесплатном проезде солдат в трамваях, точно такое же решение приняла киевская городская дума. По сути, было узаконено то, что de facto имело место уже давно: ни кондукторы, ни даже милиция не в силах были заставить солдат платить за проезд. Вопрос о новой льготе был поднят военным комендантом города, «в целях упорядочения переезда солдат в трамвае». Городской голова указал, что военные власти намерены принять самые энергичные меры, вплоть до установления на линиях трамвая застав, для борьбы с безобразиями. Гласный думы большевик Гальперин категорически возразил против подобных мер и предложил «принять меры морального воздействия». Как мы помним, в мае при обсуждении вопроса о дезертирах большевики уже предлагали аналогичные меры. Теперь им ответили то же, что тогда: кадет Крупнов внес предложение, чтобы большевики, параллельно с заставами вооруженной силы, установили свои «моральные заставы». Быть может, их влияние, сказал гласный, прекратит безобразие в вагонах{536}…