Киев 1917—1920. Том 1. Прощание с империей

Наконец, фракционное совещание окончилось, все собрались в зале, но никто не берет слова – ни Порш – парламентский лидер с.-д., ни Ковалевский, выполнявший такую же роль у у. с-ров.

Грушевский посматривает то на одного, то на другого. В зале напряженное молчание. Нам ясно, что нас предали.

И мы одни, может быть, были спокойны – все остальные в напряженном ожидании. Прошла минута-две, я не следил за часами, но вероятно, это тянулось не менее 3–4 минут, причем, ясно помню, как менялись в лице – то бледны, то густо краснели – и у. с.-д. и у. с.-р., особенно их уполномоченные. Порш при этом кусал свой изящный золотой мундштук, так что в пятом ряду, где я сидел, слышно было; словно застоявшийся конь грыз удила.

Наконец, чтобы выйти из тягостного молчания, председатель Грушевский (сам у. с.-р.) говорит, обращаясь к Поршу: «здається, ви, Микола Володимирович, прохали слова»…

Порш густо краснеет и читает текст резолюции, вносимой у. с.-д., Ковалевский делает аналогичное заявление от у. с.-р.

Смысл заявлений сводится к осуждению Центральной Радой большевистского мятежа в Петрограде и Москве (формула[,] предлагавшаяся от имени бунда – Рафесом){567}.

Резолюция, принятая около 2-х часов ночи на 27 октября (9 ноября), гласила:

Признаючи, що влада як в цілій державі, так і в кожному окремому краю повинна перейти до рук революційної демократії і вважаючи недопустимим перехід всієї влади до рук рад робітницьких та солдатських депутатів, які складають тільки частину організованої революційної демократії, Центральна Українська рада висловлюється проти повстання в Петрограді і буде завзято боротись зі всякими спробами піддержки цього повстання на Україні.

Согласно газетному репортажу, эту резолюцию в таком виде предложил украинский социал-демократ Ткаченко{568}. При этом, по версии Павла Христюка, упорнее всего настаивали на осуждении петроградского восстания представители российских социал-демократов, меньшевиков и бундовцев{569} (в частности, Рафес, который, как упоминалось выше, заявлял, будто уже и днём ранее «все как один» были против большевиков).

Большевики этого, естественно, стерпеть не могли. Пятаков заявил, что Рада осудила не столько собственно переворот, сколько рабочих и солдат, чего большевики потерпеть не могут и потому оставляют за собой свободу действий. Пятаков, Затонский и Крейсберг покинули зал.

Заседание закончилось около 3-х ночи, а уже в 4½ часа утра под председательством Порша началось заседание комитета по охране революции. Обсуждался вопрос об установлении взаимоотношений между комитетом и штабом военного округа – которые, как мы помним, к тому моменту были «не блестящими». На заседание прибыли два представителя штаба – генерал-майор Добжанский и поручик Башинский. Комитет единогласно постановил создать при штабе специальный комиссариат, который должен был бы санкционировать все распоряжения штаба. Представители штаба воздержались от голосования…

Около 7 часов утра заседание комитета подошло к концу. Некоторые из его членов попытались выйти из комнаты… и натолкнулись на караул из солдат и офицеров, которые заявили, что никого не выпустят. Комитет в полном составе оказался арестованным.