Киев 1917—1920. Том 1. Прощание с империей

Усі організації і партійні і громадські, як напр[иклад] міська дума й ин[ші], одноголосно погодились, що за даних обставин істнує тільки одна власть, власть Центральної Ради та відповідального перед нею генерального секретаріята, і всі ухвалили міцно стати коло цієї власті за-для спокою та замирення в краю. Таким чином генеральний секретаріят, особливо поповнений новими членами, остаточно позбувся національної окраски і стався справді вже краєвим органом, єдиним поки що заступником дійсно правомочної власти на Україні. Ця організація, певна річ, являється тимчасовою та инакшою й бути не може – поки виясняться нові обставини політичного життя, нав’яжуться порвані зв’язки з центральним правительством, яке колись же мусить виявитись, і взагалі втихомиряться розгойдані хвилі сучасних подій{718}.

В первом предложении, по правде говоря, выдавалось желаемое за действительное. Большевики не были согласны, что существует только власть Центральной Рады, и уж точно не собирались крепко становиться вокруг последней ради спокойствия и замирения; их цели были совсем иными. В тот же день на заседании Генерального секретариата выслушали доклад Винниченко, обсудили «питання в справі утримання у Київі і на всій Україні спокою в звязку з виступами большевиків, наміренням їх діскредитувати Центральну Раду і захопити владу в свої руки» и решили «ужити всіх заходів ідейної боротьби з большевизмом для безкровного полагодження справи і тільку на випадок оружного виступу ужити сили»{719}.

Оставляя, однако, в стороне этот аспект, обратим внимание на многочисленные упоминания временности текущей ситуации: «поки що», «тимчасово», «поки <…> нав’яжуться порвані зв’язки з центральним правительством». Разумеется, ни авторы заметки, ни само украинское правительство в тот момент не могли знать, что будет дальше – в частности, как поведет себя «центральное правительство». На тот момент по-прежнему предполагалось, что «расставить точки над і» должно Всероссийское Учредительное собрание; выборы в него должны были состояться меньше чем через десять дней, 12 (26) ноября. И Генеральный секретариат в следующем же (после вышепроцитированного) абзаце четко заявил:

Всякi чутки i поголоски про сепаратизм, про вiддiлення України вiд Росiї – або контр-революцiйна провокацiя, або звичайна обивательська неосвiдомленiсть. Центральна Рада i Генеральний Секретарiят твердо i виразно завяили, що Україна має бути в складi Федеративної Республiки Росiйської, як рiвноправне, державне тiло. Сучасне полiтичне становище сеї постанови нi трошки не мiняє{720}.

Насколько это было искренне? Действительно ли Украина осталась бы частью России, если бы Совнарком ровно через месяц (о чем речь ниже) не объявил бы Центральной Раде, по сути, войну? Этот вопрос – из области альтернативной истории. Фактически, через четыре дня после заявления был принят, без преувеличения, исторический документ – Третий Универсал Центральной Рады, объявивший об образовании Украинской Народной Республики.

Проект универсала обсудили на заседании Генерального секретариата 6 (19) ноября и решили: «Проект помножити і знов докладно обговорити 7 листопада»{721}. В тот же день вечером, естественно, пошли слухи о предстоящем провозглашении Украинской республики.

С пяти до примерно девяти вечера продолжалось совместное совещание представителей украинских и неукраинских фракций, на котором обсуждались предложенные поправки; одна из основных – предложение представителей меньшинств о национально-персональной автономии.