Читаем Киев 1917—1920. Том 1. Прощание с империей полностью

Всем приказали спуститься на нижний этаж. Согласно показаниям Веры Пятаковой, Леонида и прапорщика Золотарева столкнули вниз по лестнице. Казаки кричали: «Где Пятаков?» Им объяснили, что Пятаковых пятеро братьев. Несколько человек побежали на второй этаж – искать Пятакова. Однако наверху уже никого не было. Тогда Леонид обратился к пришельцам: «Вам большевика нужно? Я большевик»{933}.

«Зразу козаки були дуже знервовані, а після цього заспокоїлись», – утверждал Михаил. Двое или трое казаков вышли во двор и вернулись с офицером, который посмотрел на Леонида Пятакова и по-русски сказал: «Да, это он». Офицер тут же распорядился вывести Леонида во двор и сам вышел следом. «Цього офіцера я добре розгляділа, – показывала Зинаида Пятакова. – Він був одягнений в чорну куртку з каракулевим коміром і на йому були “галіфе” з жовтими лампасами і на голові у його був чорний картуз польського виду з якимсь значком замість кокарди, під котрим була невеличка жовто-блакитна стежка»{934}.

Еще один казак, которого звали хорунжим, приказал всем одеваться. Потом, однако, сказали, что «жінок не треба», а вслед за Леонидом вывели Михаила и прапорщика Золотарева. На улице стояло около 25 оседланных коней, а возле них – одноконные сани. В санях уже сидел Леонид; на нём не было очков, а на лице его была кровь. (Окровавленные его очки нашли днём во дворе.) Леонид сказал Михаилу, что его ударили прикладом. Михаила посадили рядом с братом в сани. Один из казаков спросил Михаила, кто он, и, получив ответ, приказал ему слезть с саней и ударил его в глаз. Михаил убежал в дом, куда еще раньше вернулся и Золотарев. Леонида Пятакова увезли в санях куда-то вверх по Кузнечной{935}.

Визитеры, остававшиеся в доме, не теряли времени даром. Зинаида Пятакова показывала на следствии:

Козаки, котрі були на верхньому поверсі, робили там трус в ріжних кімнатах і забрали з собою 1000 крб. в кімнаті Леоніда Пятакова, 300 крб. в кімнаті нашої економки Евгенії Миколаївни Кміт, 4 годинники – два кишенькових а два настольних, 2–3 бутилки вина, ріжні дрібнички, 3 бритви, 2 револьвери, 2 шаблі і конфетті. Там же на верхньому поверсі козаки в кімнаті Віри Пятакової порубали збір жучків і чучели і побили богацько всяких річей, побили вази. На ріжних речах лишились сліди крови од ран на руках, набутих, коли влізали через побите вікно. В нижньому поверсі в вікнах, котрі виходили на двір, козаками були повибивані шибки і через одне із тих вікон, вони влізли в квартиру. <…> Коли козаки виходили з квартири, то один із них шаблею у корідорі перерубав дріт телефонний. Трохи не всі козаки балакали по українськи, а один із них при виході, сказав щось на незрозумілім мені жаргоні. <…> Всі козаки були добре пяні, а офіцер, котрий пізнавав Леоніда Пятакова, пяний не був. Козак, якого називали хорунжим, балакав тільки по російськи{936}.

Впрочем, Терентий Таргонский, санитар, живший там же, на Кузнечной, 5, «не замітив, щоб козаки були пяні, крім одного, котрий мені видався трохи випившим»{937}. Начальник уголовно-розыскного отдела киевской милиции Николай Красовский сообщил: «[Д]вірник казав, що всі ці люди балакали по російськи»{938}. Как бы то ни было, невзирая на национальность и (не)трезвость визитеров, основной эффект от их посещения был один: Леонид Пятаков исчез, и больше его в живых не видели.

28 декабря (10 января) на заседании Малой Рады Моисей Рафес внес запрос Генеральному секретариату «з приводу трусів та арештів, які були в Київі на Рі[з]дво і робились нібито з наказу Центральної Ради та Ген. Секретаріяту». Первым ответил генеральный секретарь военных дел Николай Порш.

Перейти на страницу:

Все книги серии Большой научный проект

Кровавый век
Кровавый век

Книга «Кровавый век» посвящена ключевым событиям XX столетия, начиная с Первой мировой войны и заканчивая концом так называемой «холодной войны». Автор, более известный своими публикациями по логике и методологии науки, теории и истории культуры, стремился использовать результаты исследовательской работы историков и культурологов для того, чтобы понять смысл исторических событий, трагизм судеб мировой цивилизации, взглянуть на ход истории и ее интерпретации с философской позиции. Оценка смысла или понимание истории, по глубокому убеждению автора, может быть не только вкусовой, субъективной и потому неубедительной, но также обоснованной и доказательной, как и в естествознании. Обращение к беспристрастному рациональному исследованию не обязательно означает релятивизм, потерю гуманистических исходных позиций и понимание человеческой жизнедеятельности как «вещи среди вещей». Более того, последовательно объективный подход к историческому процессу позволяет увидеть трагизм эпохи и оценить героизм человека, способного защитить высокие ценности.

Мирослав Владимирович Попович

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Происхождение славянских наций. Домодерные идентичности в Украине и России
Происхождение славянских наций. Домодерные идентичности в Украине и России

Вопрос об истинных исторических корнях современных украинцев и россиян является темой досконального исследования С. Плохия в книге «Происхождение славянских наций. Домодерные идентичности в Украине и России». Опираясь на достоверные источники, автор изучает коллизии борьбы за наследство Киевской Руси на основе анализа домодерных групповых идентичностей восточных славян, общего и отличного в их культурах, исторических мифах, идеологиях, самоощущении себя и других и т. п. Данная версия издания в составе трех очерков («Было ли «воссоединение»?», «Рождение России» и «Русь, Малороссия, Украина») охватывает период начала становления и осознания украинской державности — с середины XVII до середины XVIII века — и имеет целью поколебать устоявшуюся традицию рассматривать восточнославянские народы как загодя обозначенные исконные образования, перенесенные в давние времена нынешние этноцентрические нации. Идентичность является стержнем самобытности народа и всегда находится в движении в зависимости от заданной веками и обстоятельствами «программы», — утверждает это новаторское убедительное исследование, рекомендованное западными и отечественными рецензентами как непременное чтение для всех, кто изучает историю славянства и интересуется прошлым Восточной Европы.

Сергей Николаевич Плохий

Современная русская и зарубежная проза
Непризнанные гении
Непризнанные гении

В своей новой книге «Непризнанные гении» Игорь Гарин рассказывает о нелегкой, часто трагической судьбе гениев, признание к которым пришло только после смерти или, в лучшем случае, в конце жизни. При этом автор подробно останавливается на вопросе о природе гениальности, анализируя многие из существующих на сегодня теорий, объясняющих эту самую гениальность, начиная с теории генетической предрасположенности и заканчивая теориями, объясняющими гениальность психическими или физиологическими отклонениями, например, наличием синдрома Морфана (он имелся у Паганини, Линкольна, де Голля), гипоманиакальной депрессии (Шуман, Хемингуэй, Рузвельт, Черчилль) или сексуальных девиаций (Чайковский, Уайльд, Кокто и др.). Но во все времена гениальных людей считали избранниками высших сил, которые должны направлять человечество. Самому автору близко понимание гениальности как богоприсутствия, потому что Бог — творец всего сущего, а гении по своей природе тоже творцы, создающие основу человеческой цивилизации как в материальном (Менделеев, Гаусс, Тесла), так и в моральном плане (Бодхидхарма, Ганди).

Игорь Иванович Гарин

Публицистика
Ницше
Ницше

Книга Игоря Гарина посвящена жизни, личности и творчеству крупнейшего и оригинальнейшего мыслителя XIX века Фридриха Ницше (1844–1900). Самый третируемый в России философ, моралист, филолог, поэт, визионер, харизматик, труды которого стали переломной точкой, вехой, бифуркацией европейской культуры, он не просто первопроходец философии жизни, поставивший человека в центр философствования, но экзистенциально мыслящий модернист, сформулировавший идею «переоценки всех ценностей» — перспективизма, плюрализма, прагматизма, динамичности истины. Ницше стоит у истоков философии XX века, воспринявшей у него основополагающую мысль: истина не есть нечто такое, что нужно найти, а есть нечто такое, что нужно создать.Своей сверхзадачей автор, все книги которого посвящены реставрации разрушенных тоталитаризмом пластов культуры, считает очищение Ницше от множества сквернот, деформаций, злостных фальсификаций, инфернальных обвинений.Среди многих сбывшихся пророчеств трагического гения — Фридриха Ницше — слова, произнесенные его Заратустрой: «И когда вы отречетесь от меня — я вернусь к вам».

Игорь Иванович Гарин

Биографии и Мемуары

Похожие книги

Антология исследований культуры. Символическое поле культуры
Антология исследований культуры. Символическое поле культуры

Антология составлена талантливым культурологом Л.А. Мостовой (3.02.1949–30.12.2000), внесшей свой вклад в развитие культурологии. Книга знакомит читателя с антропологической традицией изучения культуры, в ней представлены переводы оригинальных текстов Э. Уоллеса, Р. Линтона, А. Хэллоуэла, Г. Бейтсона, Л. Уайта, Б. Уорфа, Д. Аберле, А. Мартине, Р. Нидхэма, Дж. Гринберга, раскрывающие ключевые проблемы культурологии: понятие культуры, концепцию науки о культуре, типологию и динамику культуры и методы ее интерпретации, символическое поле культуры, личность в пространстве культуры, язык и культурная реальность, исследование мифологии и фольклора, сакральное в культуре.Широкий круг освещаемых в данном издании проблем способен обеспечить более высокий уровень культурологических исследований.Издание адресовано преподавателям, аспирантам, студентам, всем, интересующимся проблемами культуры.

Коллектив авторов , Любовь Александровна Мостова

Культурология