Киев 1917—1920. Том 1. Прощание с империей

Перед Різдвом 24-ого грудня м[инулого] р[оку] я заходив у двір будинку Пятакових до дворника і питав його, чи приіхав Георгій Пятаков із Петрограду, котрого мені треба було бачить по своій справі. О иньших Пятакових, а в тому числі Леоніді, Михайлі Пятакових, я не розпитував двірника, бо в мене не було до іх потреби. Дворник мене питав, чи не треба мені кого-небудь із братів Георгія Пятакова, а я йому відповів, що мені треба тільки Георгія Пятакова. Нікого з Пятакових я не знаю{954}.

С показаниями дворника (Пичкура), утверждавшего, что Ярчук расспрашивал его, кто из Пятаковых большевик, кем был их отец, богатые ли они люди и т. п., это не очень хорошо стыкуется. Опровергнута ли версия о том, что Ярчук «разведывал обстановку» накануне «ареста»? Во всяком случае, следствие к нему больше вопросов не имело.

Того же 8 (21) января прокурор Киевского окружного суда предложил судебному следователю 10‑го участка передать дело судебному следователю по особо важным делам Киевского окружного суда Василию Фененко{955}. Первое, что получил Фененко, приняв дело 10 (23) января, – сведения от Совета рабочих депутатов, где днем ранее выступала некто Ксения Хотулева, бывшая членом совета с октября 1917 года и служившая швейцаром в доме по Гоголевской, 20. У нее-де имеются важные сведения по делу Пятакова{956}.

Фененко допросил Хотулеву на следующий же день. Она рассказала, что в квартире рядом с ее швейцарской живет гимназист Всеволод Корчевский, с которым она «в очень хороших отношениях» и который как-то признался ей, что «состоит разведчиком Украинской Центральной Рады». Очень часто Корчевский беседовал по телефону в швейцарской с уже знакомым нам доктором Анохиным, помощником начальника милиции.

За день до похищения Пятакова Корчевский зашел к Хотулевой и попросил ее «узнать в совете солдатских и рабочих депутатов, где именно находится секретная квартира Леонида Пятакова, в которой происходят тайные заседания». Корчевский утверждал, что, по его сведениям, на этих тайных заседаниях решено было убить подполковника Капкана.

В четыре часа дня 25 декабря (7 января), т. е. через двенадцать часов после похищения Пятакова,