Киев 1917—1920. Том 1. Прощание с империей

Днем позже состоялось объединеное заседание исполнительных комитетов Совета объединенных общественных организаций, советов рабочих, солдатских депутатов и коалиционного студенчества, на котором обсуждался один вопрос: отношение местных органов революционной власти к Универсалу Центральной Рады. Большинство ораторов в том или ином аспекте возражали против «демарша» украинцев. Открывший прения представитель студенчества Баткис заявил, что «ответственные политические документы пишутся не всегда ответственными людьми». Большевик Крейсберг назвал украинское движение, и соответственно тон Универсала, «шовинистическим». Полковник Чехович резонно заключил: «по украинскому вопросу собираются, толкуют, печатают резолюции, а украинское движение идет себе вперед. Это происходит потому, что мы все время плетемся в хвосте». Против украинского движения высказались капитан Карум и поручик Лепарский. Лишь Лев Чикаленко, член Центральной Рады, заявил: «До тех пор, пока организованная демократия меньшинства не признает, что <…> воля большинства выражается органами украинской демократии, до тех пор трудно будет найти общий язык и договориться. <…> Пока Центральная Рада говорит лояльным языком, но, может быть, наступят времена, когда ей придется заговорить другим языком». Украинцы не очень надеются на созыв Учредительного собрания, добавил оратор, и призвал признать Центральную Раду как орган большинства Украины, имеющий фактическую власть. Итогом заседания стало решение… образовать редакционную комиссию для выработки резолюции по поводу Универсала{290}.

Была высказана идея еще одного объединенного заседания, на этот раз с участием руководства Центральной Рады. Но камнем преткновения стал уже первый вопрос: где это заседание провести? Исполнительный комитет, продолжая считать себя высшей властью в городе, полагал, что следует вызвать на ковёр Грушевского и К°, как это уже было сделано в апреле. Те, в свою очередь, не считали нужным идти к представителям организации, которую они уже не воспринимали как власть над собой:

Центральна Українська Рада, заслухавши предложення Комітету прийняти участь у спільному засіданні з Комітетом, постановила:

зважаючи на те, що ні з листа Комітета, ні з відповіді Голови Виконавчого Комітету п. Страдомського – не ясно для чого власне має бути скликане те засідання і що на ньому буде обговорюватись – от участі у тому засіданні одмовитись.

Маємо за честь разом з тим повідомити, що засідання Ц. Ради одбіваються щотижня по понеділкам, середам і пятницям од 8 до 10 години вечером у Педагогічному Музеї і на усі запитання, що стосуються до компетенції Ради, охоче даються пояснення{291}.

Алексей Гольденвейзер вспоминает о «нескольких бесплодных заседаниях с украинскими представителями», после которых, по предложению Лепарского, состоялась встреча не просто на нейтральной территории, но и в замечательном киевском стиле – на воде. 19 июня (2 июля), в 6 часов вечера, большой пароход «Владимир Святой» отчалил от пристани и направился вверх по Днепру в сторону Межигорья. На борту были представители Исполнительного комитета, Центральной Рады, обоих Советов и других организаций. Грушевского на этой встрече не было; высшим представителем Центральной Рады был Винниченко. Почетными гостями были командующий войсками Киевского военного округа Оберучев и городской голова Бурчак.

Поначалу прибывшие разбились на группы, но по ходу прогулки, как отметил репортер, «настроение стало понемногу приподниматься, и отчужденность, существовавшая в начале между отдельными группами, стала как будто бы исчезать. Вот раздался характерный треск кинематографического аппарата: началась фотографическая съемка на пленку участников прогулки <…> Это окончательно ликвидировало замечавшуюся в начале отчужденность[,] и мало-помалу завязалась общая беседа». Вскоре полил сильный дождь, и участники переместились с верхней палубы в закрытое помещение, где был сервирован обед. Первый тост произнес доктор Фрумин – «за наступление на фронте и за братание в тылу»{292}. Накануне, 18 июня (1 июля), началось стратегическое наступление русской армии («наступление Керенского»), которое было замечательно подготовлено, но менее чем через три недели провалилось из-за катастрофического падения дисциплины в войсках. Это было последнее наступление русских войск во время Первой мировой войны{293}.