Киев 1917—1920. Том 1. Прощание с империей

Ранее в тот же день, около 5 часов вечера, конвой в составе девяти человек сопровождал из Лыбедского района милиции в Косой капонир двух преступников, Билыка и Бугаева (последний в дни полуботковского путча принимал участие в разгроме квартиры Оберучева). Возле Печерского ипподрома арестованные попытались бежать. Конвой, естественно, открыл огонь, причем Билык был убит на месте, а Бугаев смертельно ранен (по дороге в больницу он умер). Но во время стрельбы по убегавшим три конвоира, шедшие сзади, услышали выстрелы откуда-то со стороны. По всей видимости, на конвой была устроена засада{416}. На месте происшествия вскоре собралась трехтысячная толпа, которая потребовала выдачи конвоиров (!). В результате переговоров толпы с представителями власти было решено оставить труп убитого на месте под охраной толпы, а утром приступить к следствию. Наутро вновь собралась огромная толпа, причем некие личности распространяли слухи о конвоирах и призывали толпу расправиться с «врагами» народа. Полагали, что это были те самые преступники, днем ранее бежавшие из Лукьяновской тюрьмы{417}…

26 июля (8 августа), средь бела дня, на Царской площади появилась бешеная собака, по которой открыли стрельбу. «Собака убежала, – поведал корреспондент, – но зато оказался убитым маклер Жураковский, переходивший в тот момент улицу[,] и ранена в ногу какая-то молодая женщина»{418}.

Но гораздо более резонансная перестрелка произошла в тот же день, около 10 часов вечера, на вокзале и на станции Пост-Волынский.

1-й украинский полк имени Богдана Хмельницкого – тот самый, что тремя неделями ранее принимал участие в усмирении полуботковцев – днем 26 июля (8 августа) на станции Киев II (Киев-Демиевский) погрузился в эшелоны, чтобы следовать на фронт. Первый эшелон отправился после 9 часов вечера. Следуя на запад, он прошел по товарным путям мимо станции Киев I (Киев-Пассажирский) и далее в сторону Поста-Волынского.

На станции Киев I, еще с весны{419}, располагались кирасиры – кавалерийские части, в составе которых практически не было украинцев и которые, соответственно, не поддерживали украинское движение{420}. Согласно Грушевскому, они, кирасиры, «отметились» в истории с полуботковцами – «вчинил[и] просто бандитський нічний напад на касарню, пограбували, познищали як знали»{421}. О конкретных «подвигах» кирасиров на почве разбоев, грабежей и краж сообщали и через два с половиной месяца после эпизода с полуботковцами{422}.

О дальнейших событиях свидетели, как часто бывает, расходятся в показаниях.

По версии Потоцкого, рядового полка имени Богдана Хмельницкого:

[Я] був коло коней в останньому вагоні. Серед наших було багато п’яних. На Київі II-му наші стріляли в гору. Коло мосту Київа I-го з нашого поїзду хтось вистрілив, в відповідь на що кірасіри почали стріляти. На «Посту-Волинському» нас стріляли кірасіри.

Рядовой Ринько, из того же полка, показал: «На Київі I-му наші не стріляли. На Посту-Волинському кірасіри почали стріляти, а після цього вимагали од нас, аби ми здали зброю, що ми й виконали». Его сослуживцы, рядовые Вовк и Немой, менее категоричны:

[Н]а Київі II-му серед українців були п’яні, які й стріляли вгору. На Київі I-му, за мостом, наш поїзд обстріляли. Хто перший почав стріляти, ми не знаємо. На «Посту-Волинському» поізд знову обстріляли, не знаєм також, хто тут стріляв{423}.

Итак, практически бесспорно: началось с безобидного салюта на станции Киев II, а закончилось большой перестрелкой между украинцами и кирасирами. Кто открыл стрельбу по людям? Как и следовало ожидать, мнения разделились, в полном соответствии с политическими симпатиями их носителей. Корреспондент «Последних новостей» утверждал: «Следуя через ст[анцию] Киев I пассаж[ирский], украинские солдаты открыли вдруг стрельбу. Находившиеся здесь кирасиры стали отвечать из ружей. <…> На переполненном народом пассажирском вокзале при первых звуках выстрела началось что-то страшное»{424}. По версии «Киевлянина», богдановцы «неожиданно стали стрелять в бараки кирасиров 3-го эскадрона; несколько пуль пробили тонкие стены бараков, но к счастью никого из находившихся в бараках не ранили». Стрельба и паника на самом вокзале, утверждал этот же корреспондент, началась, когда через вокзал прошел не первый, а второй эшелон богдановцев. Из этого эшелона, дескать, тоже открыли стрельбу по кирасирам, но последние были к этому готовы: еще до прохода эшелона они залегли недалеко от своих казарм, а когда по ним начали стрелять, тут же открыли ответный огонь{425}.