Кики и новое колдовство

Кики, спасибо тебе за письмо. Я была рада получить его, ведь ты так давно не писала… Похоже, ты неплохо справляешься, по твоему письму очень хорошо видно, как сильно ты выросла и повзрослела. Но я вижу, что ты не можешь разобраться в собственных мыслях. Ты поняла, что ты перевозишь не только посылки, но и те чувства, которые люди в них вкладывают, — в этом все и дело. Ты доросла до того, что начала всерьез обдумывать собственные поступки. Я очень хорошо тебя понимаю, ведь когда-то я сама переживала то же самое. Ведьмы ведь бывают самые разные. И среди ведьм древности были те… кто избрал своим ремеслом проклятия. Но ведь и проклятия тоже бывают самые разные. Бывают проклятия от безысходности… Иногда очень тяжело понять, добрые или злые побуждения руководили человеком. Знаешь, я сама считаю, что об этом никто не вправе судить.

Поэтому я подумала, что если я буду создавать что-то, чем могла бы по праву гордиться, может, тогда люди будут мне рады? Так я и начала готовить снадобье от кашля. Создавать — это само по себе чудо. Когда ты что-то создаешь, то будто становишься другим человеком.

Далее в письме Кокири увлекательно расписала, как идут дела у Окино, что происходит в городе, и о новом снадобье от кашля, которое Кокири придумала в этом году.

Когда кики дочитала письмо, ее охватило какое-то странное чувство. Обычно, когда мама хвалила ее в письмах, всем этим похвалам неизменно сопутствовало какое-нибудь «но, знаешь».

«Но, знаешь, мир не так уж прост».

«Но, знаешь, тебе следует хорошенько все обдумать».

В сегодняшнем письме ничего подобного не было. Кики чувствовала, что Кокири хочет что-то ей сказать, но почему-то сдерживается.

— Снадобье от кашля… — негромко обронила Кики.

Она еще раз перечитала строчку со словами «Создавать — это само по себе чудо. Когда ты что-то создаешь, то будто становишься другим человеком». Кики никак не могла взять в толк, что бы это могло значить, но эти слова почему-то казались ей очень важными.

«Дринь! Дринь!» — зазвенел телефон.

Кики взяла трубку, и из нее тут же раздался бодрый и звонкий голос:

— Ведьмочка, это ты?

— Да! — в тон, так же звонко, ответила Кики.

— Ты меня помнишь? Мой братишка когда-то принял тебя за летучую мышь и стрелял в тебя из рогатки с верхушки дерева.

— А, тот озорник, который все время выспрашивал, почему да отчего?

— Да-да! Ой, Яа, не дергай телефон за провод! Сначала я с ведьмочкой поговорю, а потом уже ты!

Из трубки послышался мальчишеский голосок:

— Ой, ведьмочка, а скажи, а у кота хвост же до сих пор есть? А как он им машет? Ну скажи, как?

Кики невольно рассмеялась. Мальчик ничуть не изменился.

— Послушай, ведьмочка… — Трубку снова взяла девочка.

— Меня зовут Кики, можешь называть меня по имени.

— Кики? Ой, какое милое имя! А меня Мори зовут, простенько совсем. Ну, тут ничего не поделаешь.

— Мори? Хорошее имя.

— Спасибо, Кики, ведь ты доставкой занимаешься? У меня к тебе есть одна просьба. Ты не могла бы привезти мне настоящую городскую девочку?

— Что?! Городскую девочку?

— Да, замечательную девочку, из города!

— Какой сложный заказ…

— И совсем даже не сложный! Я ведь о тебе говорю! Я хочу с тобой подружиться!

— Ой, как здорово! Но…

— Я буду тебя ждать! Прилетай, когда освободишься, а я сама все время свободна, — скороговоркой выпалила Мори и повесила трубку.

— Городская девочка?.. Я?.. — Кики посмотрела на свое отражение в оконном стекле.

Хоп! — через раскрытое окно в комнату запрыгнул Дзидзи и приземлился на полу.

— Ой, Дзидзи, ты куда уходил?

Дзидзи ничего не ответил, только потянулся передними лапами и широко, во всю пасть, зевнул.

— У тебя усталый вид. Так куда ты ходил?

— Да так, по мелочи, — высокомерно бросил Дзидзи и направился в глубину комнаты.

— Дзидзи, да сколько можно! Расскажи, тебе жалко, что ли?

Дзидзи, поняв, что отвертеться не удастся, вернулся и уселся у ног Кики.

— Я просто был на собрании.

— Собрании?

— Да, на кошачьем собрании. Мы гимнастику делаем. Для глаз. Глаза для кошки очень важны.