Килл крик

Это заявление выдернуло его из задумчивости. Смущенный, он повернулся к Себастьяну.

– Дэниела я нахожу достаточно приятным человеком, – продолжал тот. – Мор при первом знакомстве не показалась мне особо симпатичной, но, хотите – верьте, хотите – нет, я начинаю проникаться к ней расположением. Кейт очаровательна, а Уэйнрайт… ну что же, думаю, сейчас он ни у кого из нас не значится в горячей десятке. Но вы, Сэм, вы мне по-настоящему нравитесь.

– И это взаимно, – заверил Сэм.

– У меня всегда была отличная память. – Себастьян все еще завороженно глядел в огонь. Говорил он прямо в пекло. – Я помню события своего раннего детства так отчетливо, словно они происходили пять минут назад. Я помню, что на мне было надето, когда меня впервые повели в детский сад. Помню, какой гордостью светилось лицо моего отца, когда я научился кататься на велосипеде. Помню, как плакала моя мать, узнав, что ее отец – мой дедушка – умер от сердечного приступа. Я помню, какое лицо было у Ричарда за день до того, как он узнал о своей болезни, в наш с ним последний идеальный день.

Сэм проследил за взглядом Себастьяна, надеясь понять, что старик видит в камине. Огонь оживленно потрескивал. Кончики языков пламени почти достигали верха топки.

Он почувствовал запах дыма, и желудок скрутило.

– Скажите, Сэм, какое у вас самое яркое воспоминание?

Такого вопроса Сэм ожидал меньше всего.

– Не понимаю…

– Расскажите.

Перед глазами Сэма возник образ – беззвучный, но яркий. Он попытался прогнать его.

– М-м… Я не знаю, Себастьян…

Себастьян покачал головой:

– Нет. Вы о чем-то подумали, когда я спросил вас. О чем?

Дом в огне. Брат держит его. Он вырывается из рук Джека. Запускает руку в горящие обломки. Пламя пожирает его плоть. Чугунная сковорода в запекшейся крови. Его трясущаяся ладонь стискивает ручку.

Он отогнал эти образы – должно найтись что-то получше.

– Сэм?

– День моей свадьбы, – соврал он. В отчаянии он уцепился за это воспоминание и быстро взял себя в руки. – Я подумал о дне своей свадьбы. Жена улыбалась, когда шла к алтарю. Банально, знаю. Но я вижу ее, как вас сейчас. Чувствую запах цветов. Это были белые розы. Сотни белых роз. – Сэм и сам не заметил, как воспоминание заставило его улыбнуться.

– И как вы думаете, почему воспоминание об улыбке вашей жены в день вашей свадьбы так отчетливо сохранилось в вашей памяти?

– Это был важный день в моей жизни…

– Кроме этого?

– Не знаю, – совершенно искренне ответил Сэм. И тут его осенило. – Потому, наверное, что этот миг был идеальным. И наша жизнь была идеальной.

– И что случилось с этой идеальной жизнью?

Сэм пристальнее вгляделся в камин, посылая свои слова в огонь:

– Я все просрал. Я расстался с женой.

– Почему?

– Потому что я ее не заслуживал.

– Почему?

– Она слишком хорошая, – резко ответил Сэм. Он размышлял об этом бесчисленное количество раз, но никогда не произносил этого вслух. – Она хороший человек, а я…

Плохой. Потому что я сделал то, что сделал.

Он покачал головой:

– Не важно, что случилось. Она ушла.

– А вы помните тот момент, когда осознали, что потеряли ее навсегда?

Заплаканная Эрин стояла в дверях их дома. Она умоляла его попросить ее остаться. А он… он сидел на ступенях лестницы, абсолютно безучастный. Он не желал дать ей то, чего она хотела больше всего на свете: дать семью, дать ребенка. Эрин смирилась с его вспыльчивым характером, она любила его, даже когда он стал все больше и больше от нее отдаляться. Но это была последняя капля. Он отказался дать ей счастье, потому что испугался.

– Да. Я помню.

– Два совершенно разных, но при этом одинаково ярких воспоминания, – сказал Себастьян. – Одно – счастливое. Другое – мучительное. Однако оба они важны. В них ваша суть.

– Себастьян, о чем вы?

Себастьян вздохнул, скрестил лодыжки, устроил сцепленные ладони на коленях:

– Я раньше тревожился о многом. Тревожился о том, что мои книги не воспримут всерьез. Тревожился о том, что не сумею сделать карьеру в литературе. Тревожился о том, что жена узнает о моем гомосексуализме, а когда она узнала, стал тревожиться о том, что об этом узнает общественность.

Сэм поднял на Себастьяна глаза, но тот не ответил на его взгляд. Об этой детали биографии своего кумира он не подозревал.

Не дав ему ничего вставить, старик продолжал:

– А когда несколько лет назад у Ричарда, моего любимого мужчины, диагностировали рак, я тревожился о том, справится ли он. Он не справился.

– Мои соболезнования, – пробормотал Сэм и сам устыдился этих жалких слов.

Себастьян взял с кофейного столика свой виски, но пить не стал. Лишь покачал янтарную жидкость в стакане.