Килл крик

– Я боялся всего этого, но в итоге все это сделало меня тем, кто я есть. – Он пригубил виски и поморщился от обжигающего вкуса. – Держитесь за эти воспоминания, Сэм. За хорошие и за плохие. – Он поглядел на напиток в стакане. – Потому что однажды, гораздо раньше, чем вы думаете, они начнут покидать вас. Начнут уходить одно за другим. Хуже всего будет с воспоминаниями о любви. Любовь согревает нас. Она как греческий огонь: сколько ни туши, разгорается все сильнее. Я хочу помнить любовь, Сэм. Хочу помнить ее вечно. Потому что сама мысль о том, что я лишусь этих воспоминаний… ничего страшнее и вообразить нельзя. Даже в этой древней развалюхе…

В дымоход ворвался порыв ветра, и пламя замигало.

Себастьян посмотрел на часы и поднялся с кресла:

– Почти половина одиннадцатого. Боюсь, этому старому мешку с костями пора отправляться в постель.

Он осторожно прошаркал мимо огня. По пути чуть коснулся рукой плеча Сэма.

Он уже выходил из гостиной, когда Сэм сказал:

– Спокойной ночи, Себастьян.

Помолчав, Себастьян улыбнулся:

– Спокойной ночи, Сэм. – Развернулся и исчез в темноте.

Сэм проводил старика взглядом.

Уэйнрайт наливал себе на кухне водку со льдом. Глотнув из стакана, он открыл в телефоне «Страх в эфире». Для тех, кто не смотрел прямой эфир, на домашней странице была выложена запись. Уэйнрайт поглядел на количество просмотров и поперхнулся водкой.

Четыре миллиона. И цифра растет.

– Твою мать, – прошептал магнат. – Твою же мать.

Четыре миллиона просмотров, меньше чем за четыре часа. Завтра будет около десяти. Вот это да! Дурацкая хэллоуинская затея себя окупала.

Он не особо верил в успех этого мероприятия. Он был уверен, что все его кинут. Или что дом окажется непригодным для ночевки. Это была потрясающая удача. Для сельского дома, простоявшего без жильцов почти двадцать лет, особняк был в необычайно хорошем состоянии. Конечно, уборщики постарались, да и сестры Финч изрядно подремонтировали здание в семидесятых и восьмидесятых, но дом сохранился не их усилиями. Нет, главная заслуга принадлежала Джошуа Гудману, человеку, его построившему. Он, несомненно, знал свое дело. На первый взгляд особняк казался обманчиво непритязательным. Но стоило внимательно изучить мелкие детали – потолочную резьбу в каждой комнате, цветные стекла в окнах террасы, солидно-увесистые двери, казалось, целиком вырезанные из сердцевины дерева-гиганта, – и становилось ясно, что время над этим домом не властно. Уэйнрайт ничего подобного не создал.

Разумеется, у него была карьера, и она стабильно шла вверх. Несмотря на растущую беспорядочность сетевой экосистемы, ему удалось некоторым образом возвести маргинальный жанр в ранг искусства. Но началось все с денег, которые дал ему отец – Дональд Уэйнрайт, издатель третьесортных таблоидов, засорявших газетные киоски по всей Америке. Успех Уэйнрайта-младшего, в сущности, ему не принадлежал. По большому счету он был просто иждивенцем, мальчиком, тратящим папины средства, чтобы встречаться со своими любимчиками.

И эксплуатировать их.

Да, это, к сожалению, стало необходимой составляющей процесса. Для того чтобы «Страх в эфире» продолжал свое существование, необходимо было создать шумиху, пусть даже ценой нескольких сожженных мостов.

Но без четверти десять приключения в доме на Кровавом ручье, казалось, подошли к концу, по крайней мере, до утра. Уэйнрайт, сказать по правде, был немного разочарован. При всей своей любви к хоррору в привидения он не верил, хотя полностью существование сверхъестественных сил не отрицал. Но все же он надеялся, что произойдет что-то впечатляющее. Может быть, мебель начнет левитировать. Из воздуха выделится эктоплазма. Демонические голоса прикажут им убираться прочь. Кейт могла и впрямь увидеть что-то, но этого было мало. Адьюдел своей книгой задал высокую планку, но сейчас Уйэнрайт стоял на кухне и культурно выпивал, пока остальные чистили зубы и укладывались в постель. Он приехал сюда, думая открыть адские врата, а вместо этого пришлось выполнять обязанности гостиничного администратора.

Прикончив водку, Уэйнрайт выудил пригоршню кубиков льда из ведерка в морозильнике и налил себе еще стакан. Он уже чувствовал, как голова гудит и затуманивается от алкоголя.

Держа стакан в руке, он шагнул в узкий коридор, проходящий вдоль задней части дома, подобно позвоночнику. Коридор был устрашающе узкий, больше нигде в доме не было так тесно, если не считать лестницы, ведущей к спальне третьего этажа. Уэйнрайта это удивляло: почему сестры Финч не расширили проход, хотя бы для кресла-каталки Ребекки? Она могла попасть на кухню через кабинет, но это был неудобный обходной путь. Если уж дамы озаботились установкой лифта, что мешало раздвинуть стены этого коридора, где дышать нечем, на два фута с каждой стороны?

Интересно, завидовала ли Ребекка здоровым ногам сестры, ее способности свободно перемещаться по дому, наслаждаться простыми радостями: взбегать по лестнице, срезать путь через задний коридор?