Килл крик

– Слушайте, я знаю, что вы меня считаете говнюком. Во время того интервью в прошлом году я вел себя не совсем честно. Я все понимаю, это моя вина. Но клянусь, я хотел, чтобы мы все от этого выиграли. Я не хотел… того, что вышло. Того, что началось, когда мы вернулись из Канзаса.

Мир поплыл вокруг Сэма, он словно оказался в невесомости.

– Что вы имеете в виду?

В трубке раздался свистящий вздох.

– Что с вами происходит? – спросил Сэм.

– Ничего.

– Вот врать не надо.

– Это, вероятно, просто мое воображение, но…

– Что «но», Уэйнрайт? Выкладывайте, черт вас дери!

Уэйнрайт снова замолчал. Но потом заговорил:

– Я кое-что видел. Обычно оно от меня ускользало, ну, вы понимаете… Иногда оно появлялось ночью, шевелилось в темноте. Сначала я думал, что это обман зрения, но потом… Это было после того, как я узнал о Кейт, я был дома один, и я плакал, и… я услышал смех. Прямо у меня за спиной. Такое… такое, знаете, коротенькое «хе-хе». Скрипучее. Как будто смеется старуха. Эта тварь стояла прямо позади меня и потешалась над моим горем.

Сэм представил это – и почувствовал хребтом ледяные пальцы озноба, по коже побежали мурашки.

– Я не мог обернуться, – продолжал Уэйнрайт. – Я хотел, но меня одолел страх, Сэм. Какой-то голос внутри сказал: что бы там ни пряталось у меня за спиной, не нужно мне это видеть. Тварь снова засмеялась, а потом тронула меня за плечо. Одним пальцем тронула, легонько. Она просила меня обернуться. Я закрыл глаза и стал что-то бормотать шепотом.

– Что именно?

– Молитву, наверное. Не знаю… я хотел прогнать тварь. Я знал, что если обернусь, если посмотрю на нее, то сойду с ума. Я знал, что увижу нечто такое, чего не должно существовать. Нечто… противоестественное. Я так стоял, думаю, по меньшей мере минут десять. – Уэйнрайт заговорил медленнее, увереннее. – Наконец я понял, что больше не вынесу. Поэтому я как следует вдохнул и развернулся. И ничего не увидел. Вообще ничего. Я был в квартире один, так же, как весь день до этого. – Уэйнрайт издал смущенный смешок. – Господи, как же глупо это звучит, если рассказать. Вы, дружище, наверняка уже подумали, что у меня крыша съехала.

«Он не разыгрывает тебя, – сказал себе Сэм. – Он напуган. Всерьез напуган».

Сэм откинулся на спинку садового кресла. Дом Дэниела словно нависал над ним, пустые окна, отражающие небо и солнце, смотрели, будто множество глаз, как у паука, неподвижных, угадывающих идеальный момент для прыжка. Сэм только сейчас заметил, что в доме была мансарда – одно-единственное окно, слегка возвышающееся над остальными, создавая иллюзию третьего этажа.

– Сэм? – позвал находящийся почти в тысяче миль отсюда Уэйнрайт. – Сэм, вы тут?

Уэйнрайт встретил их в аэропорту Ла-Гуардия. И старательно изобразил улыбку.

– Я рад вас видеть, – сказал он.

Сэм знал, что это правда.

Лицо Уэйнрайта все еще выглядело зловеще резиновым, но волосы стали грязными и обвисли. Лиловые искры, сверкавшие в его глазах во время их первой встречи, исчезли.

До города они добрались в час дня. Слепящие лучи пробивались между темных башен небоскребов. Был еще только апрель, но в Нью-Йорке уже стояло пекло, жар мощными волнами шел от асфальта. Город источал мускусную звериную вонь, даже тротуары покрывались испариной от безжалостного солнца.

Полчаса они в молчании пробирались сквозь пробки, затем въехали на крытую парковку в Верхнем Ист-Сайде. То, что Уэйнрайт именовал своей квартирой, занимало целый этаж – верхний, пятнадцатый, с видом на Манхэттен. Внутренние стены снесли, чтобы получился просторный лофт с окнами от пола до потолка. Вдалеке солнце играло на поверхности озера Центрального парка. Холостяцкая берлога была как раз под стать Уэйнрайту: паркет, выкрашенный в черный, бытовая техника из нержавеющей стали, однотонная мебель. Единственными – немногочисленными – цветовыми пятнами здесь были картины неизвестных художников и винтажные афиши дешевых ужастиков и боевиков. Лофт разделяли на зоны стеллажи, забитые виниловыми пластинками, истрепанными книгами в мягких обложках и бесчисленными дисками Blu-ray с мрачным узкожанровым кино.

Не говоря ни слова, Уэйнрайт поспешил на кухню. Встав на цыпочки, он выудил из шкафчика над холодильником бутылку виски. Бросил в стакан лед. Открутил крышку и плеснул себе на три пальца. Сделал длинный, мучительный глоток.

Сэм оглядел безупречно чистое помещение, столь не похожее на его дом и кабинеты Мор и Дэниела: здесь не было ни грязных тарелок, ни пустых бутылок, ни стопок бумаги, ничего из того хлама, который Сэм за последние несколько месяцев почти полюбил.

Как будто угадав его мысли, Уэйнрайт обвел комнату рукой со стаканом:

– Уборщица. Приходит дважды в неделю. – Он залпом прикончил виски, высосав спиртное из кубиков льда. И поднял стакан: – Кто-нибудь хочет?

Мор подняла свою тонкую руку.

«А, да какого черта», – подумал Сэм и присоединился к ней.