Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Наверняка были священники, которые прятали окруженцев, евреев, «беженцев из Ленинграда». Но, наверное, большинство из них все-таки не служило в Псковской миссии. И подвиг одного такого священника не оправдывает саму миссию. И наверняка никто не был в состоянии спасать жертвы нацизма в промышленном количестве. Если бы каждый священник выполнил хотя бы половину нормы отца Александра, то немцам просто некого было бы вешать и расстреливать.

Если оставить в стороне мантры о безбожном большевизме, «неоднозначную» коллизию еще в июне 1941-го разрешил поэт Николай Глазков, изобретатель термина «самиздат» (в его версии – «самсебяиздат»), «летающий мужик» из «Андрея Рублева» и вопиюще «несоветский» человек: «Господи, вступися за Советы, / Охрани страну от высших рас, / Потому что все Твои заветы / Гитлер нарушает чаще нас». Вот и всё. И этого достаточно.

У «Попа» слишком много заказчиков. Алексий. Администрация президента (АП), возомнившая себя идеологическим отделом ЦК: им хотелось что-нибудь духоподъемное, наше, православное. Но, в отличие от ЦК, люди в АП не блюдут идеологию, а играют в идеологии как в пиар-проекты. Им положить с прибором на всё нематериальное, включая православие. Есть на экране поп, купола, обряды – ну и славно, галочка в отчете проставлена.

А еще «Поп» органично совпал с фашистским креном в умах «либералов», вытекающим из вульгарного антикоммунизма. Гавриил Попов обнаружил, благодаря тибетским практикам, что внутри него живет генерал Власов, предтеча, по Попову, академика Сахарова. Сахаров, проснись: Попов сошел с ума. Валерия Новодворская изошла от восторгов перед генералом Красновым, мало того что конкретным пособником нацистов, так еще – даже не антисемитом – «жидоедом». «Либералы» любят Маннергейма и Пиночета. Теперь вот – Псковская миссия.

Из области «либеральной» мифологии – повторяемая в фильме мерзость: дескать, нацисты истребляют пленных, потому что Сталин якобы не подписал Женевскую конвенцию. Но Сталин-то немецких пленных не истреблял миллионами. А Гитлер, чью подпись под конвенцией никто не оспаривает, истреблял. Когнитивный диссонанс, однако.

Итак, «Поп» – дитя, по меньшей мере, тройного заказа. А не то что у семи – даже у трех нянек дитя без глаза. Дьявол, как всегда, прячется в эстетике.

Хотиненко – не пропагандист. Он никогда не был «западником», а всегда – патриотом и почвенником, но не агрессивным. Один из его лучших фильмов – «Рой» (1988), экранизация романа самого что ни на есть мохнатого почвенника Сергея Алексеева, из которого он сотворил «сибирского Гарсию Маркеса».

Хотиненко – по своему режиссерскому темпераменту – не трагик и – скажем так, – не интеллектуал. Приколист. Достаточно вспомнить «1612», фильм, в котором он ни с того ни с сего, поперек любому заказу, поиграл в «Пятницу, 13-е», в фильм плаща и шпаги. Такое своеволие может сойти с рук Сергею Соловьеву, честно признающемуся, что он и сам не понимает, что такое его «2-АССА-2». В «Попе» же у этих игр – привкус шизофрении. Захотелось режиссеру взглянуть на мир глазами мухи, с которой беседует поп, – и взглянул. Наверное, интересно было имитировать фасеточное зрение. Но зачем этот барочный трюк в фильме, снятом, если выражаться с марксистской прямотой, «благолепно никак»? Да и сценарий написан точно так же. В нем нет никакого действия, развития: не физического, а внутреннего. Механическое сочленение эпизодов, в каждом из которых поп совершает что-нибудь хорошее. А сколько бы еще совершил, если бы не пришла Красная армия и всё не испортила: страшно подумать.

Происходит неизбежное. Фильм превращается в большую вампуку. Вот Алевтина передает через третьи руки попу прощальное письмо. Дескать, когда мы навещали лагерь военнопленных (подозрительно мордатых), я заразилась тифом и ухожу умирать. Затем мы видим Алевтину, которая, богатырской грудью пробивая дорогу в сугробах с человеческий рост, бредет по лесу, да еще и с песнями. Заплакать можно только от смеха: с тифом шутки плохи, заболев им, не то что не распугаешь пением всю живность Псковщины, но и столь длинного письма не допишешь.

В полный разнос фильм идет в эпилоге, датированном 1978 годом. У стен монастыря застревает машина, набитая молодыми мажорами, чей кассетник оглашает округу «Вавилонскими реками». Почему именно эта песня Boney М оказывается метафорой молодежной бездуховности – тайна сия велика есть. Не «Симпатия к дьяволу» же, в конце концов. Издалека ковыляет скрюченный «ГУЛАГом» поп. Мажоры насмехаются над ним, но одновременно просятся в обитель: укрыться от дождя и перекусить.

Знаем-знаем, чем кончаются в кино насмешки над внешне безобидными старичками. С доброй улыбкой людоеда смотрит отец Александр на молодежь: дескать, ведаю, что вы сделали прошлым летом. «Заходите, детки. Атам видно будет». Не слушайте его, детки. Бегите, детки, бегите и не оглядывайтесь. А то станете героями сиквела «Поп-2: Кровавая обитель».