Кирилловцы vs николаевцы. Борьба за власть под стягом национального единства

Впервые на суд большей части русской эмиграции вопрос о ее Вожде был поставлен газетой «Возрождение» 20 июня 1925 года, когда передовица газеты открывалась статьей П. Б. Струве с характерным названием «Вождь»[226]. Опубликованная вместе с интервью Великого Князя, эта статья составляла собой первый опыт русских правых показать своего лидера. В статье говорилось не без преувеличения, в частности, следующее: «…уже давно русские патриоты — одинаково из зарубежной и из внутренней России — не сговариваясь между собой, в раздумье обращают взоры к естественному избраннику своих мыслей и чувств. Все неотразимо указует на него». Такие оценки Струве давал Великому Князю: «Воин царского корня, верховный вождь русского воинства в славную эпоху тягчайших испытаний, но нерушимой славы и незапятнанного подвига, Сам Он ничего не ищет для себя и потому призван приять на себя избранничество и повелевать другим во имя России и только России»[227]. В этом контексте нелишне привести слова Великого Князя из последнего интервью П. Б. Струве: «Восстановление и возрождение России — вот единственная цель наших стремлений. Что тут может кого-либо тревожить, что может беспокоить наших бывших друзей и наших бывших врагов. На прошлом ставится крест… Решения русского народа не могут быть никем предвосхищены здесь, за границей. Ясно одно: никакая национальная власть не может ставить себе иной задачи, кроме той, которая формулируется лозунгом: Россия для Русских [выделено мной. — В. Ч.]; истинные друзья познаются в несчастьи»[228].

Данное интервью можно считать программным документом самого Великого Князя Николая Николаевича-мл. В частности, в своем интервью он выделил несколько важных положений, касающихся возрождения России после падения власти большевиков. В общем и целом их можно свести к следующим пунктам:

Нельзя допускать посягательств на окраинные государства, которые выделились из состава России. По всей видимости, здесь речь шла о государствах-лимитрофах на территории Прибалтики (Латвия, Литва, Эстония), а также о Финляндии и Польше.

Русская культура не является довлеющей над всеми остальными культурами, которые существуют на территории России. Все национальности равны друг перед другом. «Возрождение России, говорит Великий Князь, религиозное, нравственное, культурное, экономическое — вот задача, выполнения которой хватит на поколение. Она потребует напряжения всех сил и свободного соревнования на этом поприще всех национальностей».

Здоровый государственный порядок, «акты самоуправства… и насилия недопустимы, и власть не должна останавливаться перед самыми решительными мерами для их предотвращения».

Власть использует все свои механизмы для недопущения «племенной розни, недоверия и ненависти». Стремление к общему гражданскому правопорядку.

Посягательство на жизнь и имущество «кого бы то ни было» со стороны власти не допускается.

Объединенная борьба всех народов России с «ее поработителями — коммунистами» будет способствовать сплочению и «угашению племенной вражды»[229].

Интересно, что и другие общественные деятели эмиграции отозвались на призыв о «Вожде» русской эмиграции. Так, В. В. Шульгин в том же номере «Возрождения» выступил как автор статьи «Дисциплина». В ней Василий Витальевич развил мысль о взаимосвязи между дисциплиной и тем, как действовать в борьбе с противником. Публицист говорил о том, что сила может одолеть силу, только действуя, как она. В статье автор это назвал «маневром», и вот за этими подчас абстрактными образами Василий Шульгин скрывал общую политическую программу — двигаться с Вождем к единой цели — победе над коммунизмом. Шульгин писал так: «Для успеха дела необходима быстрота. Вождь со своим штабом угадывает, куда гнет противник, создает план контратаки, а масса должна этот план выполнить не мудрствуя лукаво. Для того чтобы это было сделано, требуется высокая дисциплинированность, т. е. полное повиновение антибольшевистских кадров своему центру». И за вышеуказанными кадрами Шульгин видел не только военную силу, среди них играли огромную роль «и печать, и все те способы проникновения и давления, которыми пользуются коммунисты». И именно поэтому Василий Витальевич выводил из этого огромную важность подчинения как «первой обязанности» людей, которые политически и идеологически противостояли большевикам[230].