Китайская интеллигенция на изломах ⅩⅩ века : (очерки выживания)

Призывы маоцзэдуновского руководства развивать литературу и искусство вызывали чрезмерный оптимизм у некоторых западных обозревателей. Так, специальный корреспондент газеты «Монд» 1 августа 1972 г. писал:

«В народном Китае подготавливается обновление художественного творчества, и мы видим его первые шаги. Начиная от его руководителей и кончая его умным народом, Китай страдал от культурного вакуума, в котором он находился в период между великим корчеванием буржуазных влияний, произведённым культурной революцией, и подготовкой новых жатв, задержанной политическими бурями. Вновь наступила пора посева».

Отметим, что корреспондент этой буржуазной газеты в порыве «либерализма» назвал одну из величайших трагедий в истории китайского народа ни много ни мало «великим корчеванием буржуазных влияний». Что же касается прогноза, предполагавшего «новый посев» и «обновление художественного творчества», то он представляется нам явно преждевременным.

Если рассматривать статью от 16 декабря (положения этой статьи перепевались китайской прессой в течение последующих двух лет) только под интересующим нас углом зрения — в плане отношения к интеллигенции, то изменения в политике, действительно, можно усмотреть. Они заключаются прежде всего в самом факте «милостивого» возвращения литературе и искусству определенного места в общественной жизни и, следовательно, в признании права художников на творчество. Однако следует видеть, что это право им были согласны предоставить только при условии соблюдения диктуемых сторонниками Мао правил, оставшихся неизменными. Уже одно то, что эстетическим идеалом по-прежнему оставались «образцовые революционные спектакли», говорило о тех рамках, в которых хотели оставить писателей, артистов, художников. Некоторые деятели культуры и в самом деле принялись «творить» в требуемом от них духе.

Один из таких — правда, очень редких — примеров — поэтесса и писательница Се Бинсинь. Она — одна из первых известных деятелей культуры, чье имя появилось в списках участников всевозможных приёмов, организовывавшихся пекинским руководством в первой половине 70‑х годов. Учёным, журналистам, литераторам, приезжавшим в Китай из-за рубежа, как правило, устраивали встречу с этой писательницей: пусть все видят, что старая интеллигенция не уничтожена, что она работает и даже пользуется уважением… Чем же снискала Се Бинсинь «уважение» маоцзэдуновцев? Во время «культурной революции» её имя не склонялось ни в официальной, ни в хунвэйбиновской печати: писательница пусть и талантливая, но довольно преклонного возраста и давно уже отошедшая от творческой работы не была страшна приспешникам Мао Цзэдуна и не представляла для них никакого интереса. Однако через «школы 7 мая» должна пройти вся интеллигенция поголовно, и в 1970 г. семидесятилетнюю Се Бинсинь на 14 месяцев отправляют в такую «школу» в провинцию Хубэй. Трудно сказать, как «перевоспитывали» старую поэтессу в этой «школе». Однако по выходе из неё она, во-первых, начала появляться на приёмах, а во-вторых, опять стала сочинять — теперь уже в стиле «образцовых произведений». Так, Се Бинсинь создала поэму «Оттого, что мы ещё молоды», лейтмотив которой — восхваление «эпохи Мао Цзэдуна». О глубине мысли и уровне художественности этого произведения можно судить хотя бы по таким строчкам:

Кто говорит, что семидесятилетние старцы — издревле редкость? В эпоху Мао Цзэдуна это уже не редкость… Мы все должны овладеть идеями Мао Цзэдуна, Идеи Мао Цзэдуна — это никогда не садящееся солнце![1026]

Преклонный возраст поэтессы и желание обрести спокойную жизнь могут быть вполне объяснимыми причинами подобного приспособленчества. «Обновление художественного творчества» было здесь налицо, однако вряд ли оно могло служить примером «ещё лучших произведений литературы».

Вообще же, следует отметить, что судьба многих крупнейших писателей, ученых, артистов в первой половине 70‑х годов всё ещё была неизвестна. Кроме того, далеко не все упоминавшиеся в прессе фигурировали в роли авторов новых произведений: многие имена упоминались только в списках участников приёмов или появлялись в не всегда достоверных сообщениях зарубежных корреспондентов.