Китайская интеллигенция на изломах ⅩⅩ века : (очерки выживания)

Дело, однако, было не в одних дурных предчувствиях: реабилитируемые могли вытеснить с постов новых работников — выдвиженцев из хунвэйбинов, а их было не так уж мало. Например, в г. Шэньяне, центре тяжелой промышленности в Северо-Восточном Китае, в ходе «культурной революции» на руководящие посты было выдвинуто свыше 20 тыс. молодых «красных охранников» (в возрасте до 30 лет). По сообщению агентства Синьхуа от 16 сентября 1973 г., 40 % кадровых работников составляли выходцы из рабочих, остальные были «бедняками и низшими середняками», демобилизованными солдатами и «грамотными молодыми людьми, решительно идущими по пути смычки с рабоче-крестьянскими массами». Поступали сведения, что новые кадры, добившиеся постов в ходе «культурной революции» и вынужденные в новых условиях делить власть с «освобождёнными» старыми кадровыми работниками, выступали против «стариков».

Однако самым большим препятствием на пути «использования» было само принципиальное направление политики пекинского руководства в этой области: оно не только сохранило почти в полном объеме все требования, которые предъявлялись к интеллигенции прежде, но и оставило неизменными почти все методы идеологического давления на неё, все формы её «перевоспитания», пусть в несколько облегчённом и смягчённом виде.

«Большая критика» в 1969—1972 гг.

Одним из маоцзэдуновских средств «перевоспитания» интеллигенции, сыгравшим важную роль в начале 70‑х годов, стала так называемая «большая критика».

Специальный раздел доклада Линь Бяо на Ⅸ съезде КПК в апреле 1969 г. назывался «Серьёзно и по-настоящему провести борьбу, критику и преобразования». Там говорилось:

«Все революционные товарищи должны отдавать себе трезвый отчёт в том, что классовая борьба в области идеологии и политики ни в коем случае не прекратится. Борьба между пролетариатом и буржуазией отнюдь не исчезает в связи с захватом нами власти. Мы должны и впредь высоко держать знамя революционной массовой критики, должны в свете „маоцзэдун-идей“ критиковать буржуазию, критиковать ревизионизм, критиковать всякого рода правые и ультра-„левые“ ошибочные взгляды, идущие вразрез с пролетарской революционной линией Председателя Мао Цзэдуна…»[1029].

Призывы к критике, сетования на то что не все понимают необходимость ее продолжения в новых условиях, опять зазвучали в китайской пропаганде.

Всевозможные кампании, направленные то против одного, то против другого деятеля культуры или литературно-художественного произведения, выплёскивались на страницы печати ещё в 1968—1969 гг. Эти «теоретические» выступления тогда пришли на смену преобладавшим в годы разгула «культурной революции» методам «физического воздействия» на интеллигенцию. Многих из критиковавшихся авторов, по всей видимости, уже не было в живых, однако критика продолжалась, набор бранных эпитетов выдавался сполна. Критические выступления начала 70‑х годов, как правило, повторяли «аргументы» предшествующего периода.

Яростным нападкам, естественно, подвергались те произведения литературы и искусства, авторы которых более или менее прямо выражали сочувственное отношение к политическим оппонентам Мао Цзэдуна. Как в начале «культурной революции» громили «Отставку Хай Жуя», так в 1968 г. разносной критике подвергали роман Ду Пэнчэна «Оборона Яньани»[1030], один из главных персонажей которого — Пэн Дэхуай, командовавший войсками Народно-освободительной армии на северо-западе страны. Столь же страстно громились художественные фильмы на историко-революционную тему — «Волны гнева» (в нём также выведен Пэн Дэхуай), «Стремительные волны Красной реки» (маоцзэдунисты считали, что прообразом главного героя был Гао Ган) и «Из искры — пожар» (главный герой фильма отождествлялся с Лю Шаоци). Все эти ленты появились на экранах в 1961—1962 гг. и критиковались уже и раньше, до разгула хунвэйбиновщины.

В июле 1969 г. обрушились на роман известного писателя Чжоу Эрфу «Утро Шанхая»[1031].

Критиковался роман Чэнь Дэнкэ «Ветер и гром»[1032] — автора обвиняли в «клевете на народные коммуны и генеральную линию».

Снова и снова возвращались к «программе буржуазной либерализации», якобы выдвинутой Лу Динъи.