Китайская интеллигенция на изломах ⅩⅩ века : (очерки выживания)

Казалось, что между властными структурами и интеллигенцией не только наладился диалог, но и был установлен определённый модус вивенди. Исходя из духа и буквы партийных «Суждений», интеллигенция попыталась дышать воздухом свободы и закрепить за собой творческие и гражданские права. Её представители отмечали, что публикация партийного документа создаёт условия для того, чтобы «поскорее наступило время расцвета», предлагали конкретные меры экономического стимулирования и государственной поддержки, чтобы искусство, «освободившись от оков политики, не попало в западню коммерции»[1151]. Но весна 1989 г. привела к крушению многих надежд работников культуры. Интеллигенции Китая суждено было преодолеть ещё один кровавый излом[1152].

В апреле — начале мая в КНР широко отмечалось 70‑летие «движения 4 мая» и порождённого им «движения за новую культуру». По всей стране проходили научные конференции, собрания общественности, публиковались многочисленные статьи и воспоминания участников, через которые красной нитью проходила мысль, что главными в «движении 4 мая» были демократизм и научный подход к проблемам. Это позволило начать освобождение китайского общества от традиционной феодальной идеологии. Девиз «демократия и наука», по мнению выступавших, присутствовал и в документах ЦК КПК. Но, если наука переживает динамичное развитие, то демократия явно отстаёт от неё.

«Между тем,— отмечала старейшая поэтесса и писательница Се Бинсинь, в период реабилитации воспевавшая Мао Цзэдуна,— без демократии невозможно настоящее развитие культуры и просвещения»[1153].

В празднование годовщины «движения 4 мая» активно включилась молодёжь. Кроме исторической инерции «движения 4 мая» подъёму молодёжи способствовало и одно печальное обстоятельство. 15 апреля ушёл из жизни бывший руководитель китайского комсомола, ставший затем в 80‑е годы Генеральным секретарем ЦК КПК, человек твёрдых демократических принципов Ху Яобан. В связи с этим 18 апреля группа студентов из Пекинского и Народного университетов устроила перед Домом народных собраний сидячую забастовку, положившую начало студенческим выступлениям на площади Тяньаньмэнь. Студенческие выступления были связаны и со стремлением учащихся донести свои требования до участников проходившего 17—22 апреля в Пекине совещания, созванного ЦК КПК, с участием представителей демократических партий и беспартийных деятелей, на котором обсуждался проект постановления ЦК КПК о развитии и реформе образования. Заметим, что студенческая стипендия составляла в то время около 8 юаней (1 дол.) в месяц. Энергия молодости плюс корпоративная солидарность сделали студентов пекинских вузов лидерами движения за демократические реформы. Их поддержали студенты других городов. Тысячи студентов провинциальных вузов на всех видах транспорта двинулись в столицу. 4 мая в газетах была опубликована петиция, которую студенты передали Постоянному Комитету ВСНП, ЦК КПК и Госсовету. И не только студенты сформулировали свои требования. 9 мая в Пекине в резиденции руководства Всекитайской ассоциации журналистов состоялась передача петиции представителей журналистских кругов в адрес ЦК КПК.

Несмотря на то, что 12 мая представитель Госсовета КНР Юань My обратился к участникам студенческого движения с призывом «воздержаться от новых демонстраций», в середине мая студенческое движение приобрело широкий размах. Многие творческие работники и их союзы поддержали действия молодёжи и выдвигавшиеся ею требования. К демонстрациям на площади Тяньаньмэнь присоединились многие деятели культуры, преподаватели вузов, работники издательств и редакций. ВАРЛИ солидаризировалась с «патриотическими действиями студентов» и выразила мнение, что «правильным выбором было бы немедленное проведение действительно равного диалога партии и правительства со студентами»[1154]. Секретариат Союза китайских писателей, обеспокоенный судьбой объявивших голодовку студентов, заявил, что их борьба за ускорение реформ, развитие демократии и пресечение коррупции отвечает стремлениям народных масс.