Китайская мысль: от Конфуция до повара Дина

Рынок, открывавшийся до трех раз в день, был площадкой, где процветали взяточничество и коррупция. Неудивительно, что идеям и образу Конфуция приписывали благотворное нравственное влияние на рыночную стихию. Сюнь-цзы отмечает, что до того, как Учитель занял пост министра юстиции на своей родине, в царстве Лу, местные торговцы домашним скотом утром перед продажей не только тщательно чистили и приводили в порядок своих коров и овец, но и усиленно поили их водой — чтобы те весили побольше и, соответственно, продавались подороже («Сюнь-цзы», 8.2). Но после того, как Конфуций вступил в должность, цены на рынке больше не завышали: ведь натуральная экономика не требует законов — достаточно достойного поведения («Хуайнаньцзы», 20.9). Правительственным чиновникам предписывалось собирать подати, преследовать жуликов, фальшивомонетчиков, обвесчиков и им подобных, а также в целом обеспечивать функционирование рынка, включая уборку мусора и отходов. Ночные рынки, которые есть сегодня во многих китайских городах, тогда были исключением — подобной практике препятствовал традиционный комендантский час. Многие торговцы справлялись у гадателей о том, какие дни наиболее удачны для заключения сделок; «благоприятные» и «неблагоприятные» периоды для импорта и экспорта товара, его завоза и сбыта указывались в широко распространенных календарях.

Рыночные управляющие проверяли качество товаров и выявляли подделки. Вещи, представленные на прилавках, снабжались ценниками, продаваемые ткани должны были соответствовать установленным стандартам ширины, а происхождение товаров обязательно подтверждалось клеймом или гравировкой с названием мастерской, именами ремесленников и их начальников. Чиновники, контролировавшие качество, могли в порядке сертификации снабжать товары и собственными именами. «Имя мастера должно стоять на изделии, дабы можно было установить меру его усердия, а в случае, если в работе изыщется недолжное, и покарать, дабы ограничить произвол в ремесле» («Люйши чуньцю», 10/1.5). Законы династий Цинь и Хань предписывают властям строго надзирать над рынками. Прилавки расставлялись рядами вдоль дорожек — соответственно товарам, которые на них выставлялись. Лоточников объединяли в ячейки по пять человек, причем каждый член такой группы был обязан докладывать властям о деятельности остальных. Товары тех, кто не мог уплатить установленные сборы, изымались в пользу казны. Торговцы были обязаны тщательно вести бухгалтерию и соблюдать торговые стандарты. Украденные вещи после задержания вора продавались по рыночной стоимости; купцов и торговцев, уличенных в мошенничестве, на рынок больше не допускали. В моральном плане рынок в старом Китае едва ли был безупречным местом; он оказывался жестко контролируемым пространством, где перспектива выгоды и прибыли постоянно омрачалась вероятностью нарушений и беспорядков, а многочисленные соблазны проверяли на прочность нравственные принципы людей. Во многом подобный имидж присущ ему и до сих пор. Возможно, нежелание Конфуция говорить о выгоде проистекало из убеждения в том, что вряд ли есть на свете рынок, не отступивший от Пути.

Бедность

Люди в большинстве своем ненавидят бедность, их манит богатство или хотя бы материальный комфорт. Но бедность, как и богатство, понимается по-разному. Можно определять ее как обделенность чем-либо или отсутствие доступа к ресурсу, а можно — как владение меньшей долей доступного богатства: именно так, например, словарь эпохи Хань интерпретирует иероглиф пинь (贫), ее обозначающий. Некоторые китайские мыслители видели в бедности полнейший и недопустимый провал человека или общества — беду, которую они навлекли на себя сами. Другие рассматривали бедность в относительных категориях, считая ее не самым главным злом, ибо, по их мнению, лучше быть бедным, чем безнравственным.