Китайская пейзажная лирика III-XIV вв.

Степь, залитая лунным светом,
На речке зыбь от ветерка.
И в небе, за луною следом,
Плывут, редея, облака.

Я спешился. Но конь мой серый

В ночную рвется синеву.
А сам я, выпивший не в меру,
Готов свалиться на траву.

Такое над рекой сиянье

И тишь такая над рекой,
Что в сердце лишь одно желанье —
Не потревожить бы покой.

Расседлан конь. И я под ивой

На мостике заснул. Но вот
Уже кукушка торопливо,
Рассвет вещая, в путь зовет.

* * *

Когда мне было семь лет, я повстречался в Мэйчжоу со старой монахиней по фамилии Чжу. А по имени ее не припомню. Было ей тогда девяносто лет. По ее словам, она в свое время, следуя за настоятельницей, прибыла во дворец правителя княжества Шу. Однажды стояла сильная жара, правитель вместе со своей супругой Хуажуй ночью пошли к пруду Мохэ, чтобы насладиться прохладой. Там он сложил цы[187], и монахиня Чжу сумела запомнить его. Но прошло сорок, лет. Монахини Чжу давно нет в живых, и никто не знает это цы. Мне все же врезались в память первые две строки. На досуге я все ломал голову над тем, не написано ли цы на мотив «Песнь пещерного духа». И я решил дополнить те строки.

Изваяна словно
Из яшмы и льда,
Что в зной
И прохладу и свежесть дарят,..
Порыв ветерка во дворец у пруда
Едва уловимый донес аромат.
Он полог расшитый на миг приоткрыл,
И месяц успел
Этот миг подстеречь.
На ложе дремала она до поры,
И пряди волос ее падали с плеч.

Вдруг вся встрепенулась.

Я руку ей дал.
Ни звука нигде
На притихшем дворе.
Лишь в бездне небесной
Возникла звезда,
Прошла Млечный Путь
И исчезла, сгорев.
«Который час ночи теперь?» —
Я спросил.
«Три стражи минуло», —
Услышал в ответ.
Ковш звездный[188]
Над самой землею висит,
И месяц бледнеет,
И близок рассвет.

Не сплю и все думаю: скоро черед

Холодным ветрам наступает опять...
Как он незаметно прошел, этот год, —
Я этого, право, не в силах понять!

НОЧЬЮ ВОЗВРАЩАЮСЬ В ЛИНЬГАО [189]

В Дунпо[190]

изрядно выпил этой ночью,А протрезвев, еще себя уважил.
Когда пришел домой — не помню точно,
Но было это, верно, в третью стражу.

Мальчонка спит, посвистывая носом,

И стук мой в дверь остался без ответа.
Стою, внимаю, опершись на посох,
Как Янцзыцзян шумит перед рассветом.

Я оттого

Судьбою недоволен,
Что жил, принадлежать себе не смея.
Когда же обрету я снова волю
И суету сует забыть сумею?

Ночь на исходе.

Затихает ветер.
Зыбь на воде, где свет и тени в споре...
Возьму мой челн, места покину эти,
Остаток дней отдам реке и морю!

ЭТО СТИХОТВОРЕНИЕ НАПИСАНО В ДИНХУЭЙЮАНЕ, ЧТО В ХУАНЧЖОУ

Ущербный месяц. Редкие утуны.
Часы звенеть капелью перестали.
Все спит. Лишь кто-то,
Погруженный в думы,

Бредет один

Видением угрюмым...
Как лебедь,
Оторвавшийся от стаи.

Вдруг встрепенулся, повернулся круто,

Во взоре скорбь, но кто о ней узнает!
Все ветви оглядел
И почему-то
Себе под ними
Не нашел приюта...
Студеная Уцзян[191].
И клен листву роняет.

В СЮЙМЫНЕ, У ОЗЕРА ШИТАНЬ, ПОСЛЕ БЛАГОДАРСТВЕННОГО МОЛЕНИЯ О ДОЖДЕ НАПИСАЛ ПЯТЬ СТРОФ