Кладезь безумия

Второе, что привлекло мое внимание – это огромный фонтан на пересечении дорожек. Если бы Салоникус не запудрил мне голову своей философией, я бы обязательно заметил это детище Большой Архитектуры. Он был выполнен в форме полуяйца – из нижнего овала, сделанного из мрамора, выплескивалась иссиня-темная влага и уходила в еще одно полуяйцо, то есть такая была форма основания бассейна. А над нижним полуяйцом висела верхняя половина яйца, в нее-то и били струи из половины нижней, после чего уходили в бассейн. Удивительнее всего было то, что верхнее «полуяйцо» ни на чем не крепилось и просто висело в воздухе!

Я поднял голову вверх и еще раз посмотрел на «небо». Однако вместо облаков плескалась вода. Надо же. Вот как такое возможно, спрашивается. Неужели я сейчас проснусь и увижу врача-психиатра с хорошей такой дозой успокаивающего? Но я знал, что нигде я сейчас не проснусь. Уж слишком реальным было все происходящее. Да, необъяснимым. Но реальным.

За моим плечом кто-то деликатно кашлянул. Я вздрогнул и обернулся. Пока я мечтал, в Саду появились первые гости! И этого первого гостя я знал!

Более того, его очень хорошо знал каждый, кто ходил в своей жизни в школу. И я сам сегодня о нем вспоминал! Но никак не мог подумать, что увижу его здесь…

Передо мной стоял Александр Сергеевич Пушкин и переминался с ноги на ногу. Похоже, ему не терпелось со мной поздороваться.

33

– Позвольте отрекомендоваться, коль не признали, – в вежливом жесте приподнял шляпу великий русский поэт. – Александр Пушкин, по батюшке Сергеевич.

– Меня… меня Евгений зовут, – с запинками ответил я. Какие сюрпризы меня дальше ждут? Я стою и разговариваю с Пушкиным, причем его «подлинность» не вызывает ни малейших сомнений.

– Загнав через века коней

Сквозь призму новых поколений

Я въехал в Сад – основу дней,

Меня встречает здесь Евгений, -

отчеканил поэт, затем склонил голову, взмахнул шляпой и направился к фонтану. Только сейчас я заметил, что на дорожке стоит кружка, прикованная к фонтану цепочкой. Впрочем, кружка – это мягко сказано, целый кубок, красивый такой, рисованный. И вот он оказался в руках у Пушкина.

Александр Сергеевич протянул руку, зачерпнул воду из нижнего «полуяйца» и залпом осушил кубок. Затем потянул руки в сторону, посмотрел вверх и неторопливым шагом пошел в обод фонтана.

– Мое почтение, надеюсь, не опоздал, – раздался голос со стороны двери.

Я так и повернулся, с отвисшей чуть ли не до земли челюсти. Впрочем, не знаю, правильно ли говорить «до земли», если сама земля располагалась надо мной. Так или иначе, челюсть я не захлопнул, так как передо мной стоял Вольфганг Амадей Моцарт.

– Все в порядке, молодой человек, – улыбнулся Композитор, помахал рукой и направился к фонтану. Там он проделал все те же процедуры, что и его не менее знаменитый предшественник.

Дальше было уже легче – я понемногу свыкся с происходящим. Вот супруги Кюри – конечно, я бы их не узнал, если бы они не представились. Эйнштейн оказался замкнутым и несговорчивым и ограничился сухим кивком. Были, конечно, личности и поинтереснее.

– Как там шоу, Фредди? – спросил я первое, что пришло мне в голову.

– Продолжается, – улыбнулся Фредди и пошел в сторону фонтана, как и все остальные.

Тарас Григорьевич Шевченко просто спросил меня:

– Сынку, ты любишь Украину?

– Люблю, – честно ответил я. – Но видел бы ты, кому она теперь досталась.

Кобзарь только развел руками – мол, в этом уж мы как-нибудь и без него должны разобраться. Интересно было очень со Сковородой.

– Скажи, все, что сейчас происходит – это все реально? – спросил я его.

– Все, что происходит, уже произошло, – ответил Философ. – А разве может быть нереальным то, что уже произошло?

Крыть было нечем. Ага, а вот и Шекспир. Сейчас мы у него кое-что узнаем.

– Вильям, так это ты писал свои произведения или не ты?

Бард подмигнул и прошептал:

– Тссс… ты задаешь неправильный вопрос, как всегда. Главное, не кто писал, а кто сочинял.

Но прежде, чем я успел его спросить, а кто тогда, собственно, сочинял, Шекспир уже очутился у фонтана. Ладно, позже спрошу. У нас тут следующий гость.

Даже не один. В принципе, то, что они вдвоем, удивления особого не вызывало. Вызывало удивление, а что они, собственно, вообще здесь делали.

– Добрый вечер, – сказал один с грузинским акцентом.

– Добрый вечер, – сказал второй с немецким акцентом.

И оба усача пошли к фонтану. Но я уже перестал удивляться и просто наслаждался общением с людьми, с которыми далеко не каждому в наше время удавалось пообщаться. А вообще кому-то удавалось?

– Государство – это я, – сообщил мне Людовик Четырнадцатый.

– Расскажи это Дюма, – предложил я. – Он чуть раньше пришел, есть шанс его настигнуть.

Как ни странно, Его Величество Король-Солнце тут же, без промедления направился к фонтану, совершил процедуру упоения и исчез на другой стороне источника. Как и все остальные.