Кладезь безумия

– Что ж, можно начинать. – сказал Салоникус. – Мое почтение я уже выражал, и оно никуда за это время не исчезло. Однако хороших новостей у меня мало.

По залу даже облачко не прокатилось. Все просто сидели и слушали. И молчали, все как один.

– Информация уже запущена. Предупреждение скоро достигнет всех. Многие в него не поверят – после всех ложных спектаклей от Садовника это и не будет удивительно. Вам ли не знать, братья – после шести ложных выкриков «пожар» дом можно смело поджигать. На седьмой никто не прибежит.

Многие в зале закивали. Я даже сам кивнул – так ведь оно и было. Но о каком предупреждении говорил Салоникус?

– Наши люди открыли жаждущим путь к источникам Майя, – продолжал он. – Граф по договору с Садовником посвятил индейцев в свой замысел, и дал им задание остановить время. И оно остановится ровно в назначенный день. Скоро все будут говорить о конце Света, но это не будет концом Света. Только я могу разрушить то, что создал. Но время создал не я. Время создал он. И я не знаю, о чем Граф говорил с Майя, и что им посулил.

– Сама мысль прийти к ним порочна и кощунственна, – с возмущением выкрикнул лорд Байрон.

– Факт, – поднял руку Салоникус, – и это только доказывает серьезность их намерения. Но мы можем столетиями искать причины. На самом деле, из двух вопросов «Кто виноват» и «Что делать?» важен лишь второй.

– И что же нам теперь делать? – осведомился Ломоносов.

– Возможно, есть смысл не перебивать Главного Архитектора, – заметил Ярива. – Тогда, быть может, он сумеет довести свою мысль до конца, и конца отнюдь не света.

– Простите, но если речь идет именно о конце света, то почему бы не оставить церемонии и не найти решение этой проблемы? – возразил Кеннеди.

– Потому что решение уже есть, – ответил Салоникус, не повышая голос. – И до этого дня мы искали только Решателя. И не могли найти. Но теперь это в прошлом.

– В прошлом? – эхом разнеслось по залу.

– Да, – был ответ. – Художник найден, и я сегодня имел честь его представить.

И снова эти взгляды, сверлившие меня насквозь. Я решил молчать. Решил, что отвечу только, если что-нибудь спросят. И надо же – меня тут же спросили.

– Кто ты? – автором вопроса был Ярослав Мудрый.

– Но разве вы не знаете? – без промедления ответил я. – Великий Мастер уже имел честь сообщить, что я – Художник.

– Это хорошо, – кивнул Ярослав. – И что же ты будешь рисовать?

– Картину времени, – голос Салоникуса застал меня врасплох, и я вздрогнул. – Картину времени, которая не даст ему остановиться.

– Но как такое возможно? – донеслись крики. Я не стал присматриваться, кто их издавал.

– Я не знаю, как, – признался Салоникус. – Ученик Евгений должен стать Мастером, и Картина Времени станет его экзаменационной работой. И такой работы ни у кого еще не было в истории. И, если он не справится, больше и не будет.

В зале воцарилась тишина. Я смотрел на Архитекторов, а Архитекторы смотрели на меня. В их взгляде читалось: «Сможешь ли ты это сделать». Мой же взгляд демонстрировал: «А что я, я сам в шоке».

И тогда я решил взять инициативу в свои руки.

– Великий Мастер, – спросил я. – Сколько у меня времени есть, чтобы нарисовать эту картину, о которой я, прошу заметить, не имею ни малейшего представления?

– Чтобы время не остановилось, нужно минимум шесть лет существования картины. Время изобрели именно они. Мне оно не нужно. Но прежде, чем время стало идти, оно стояло шесть лет. Его любимое число.

– Что-то я не пойму, – вмешался Джон Леннон. – Как можно было вычислить, что время стояло шесть лет, если на тот момент, пока оно стояло, не было никакого времени? А значит, не было и единиц его измерения.

– Все верно, – ответил Салоникус. – но время, когда оно началось, уже отставало. Не люблю хвалиться, и не люблю, когда мое имя упоминают всуе, но я все же Великий Мастер Геометрии, стало быть, я еще в состоянии вычислить, насколько отстает время. В том-то ведь и весь фокус – время идет только потому, что отстает, и пытается наверстать упущенное. Но не может сделать это легко – ведь секунда это всегда секунда, и время не может секунду пройти за полсекунды.

У меня начала немного кружиться голова. Секунда, полсекунды. Слишком сложно все это. Пока что я понимал лишь то, что время отстает на шесть лет, и мне надо написать эту картину за шесть лет до того, как наступит «конец света».

– Таким образом, – продолжил Салоникус, – как только время сократит отставание и достигнет нуля, ему незачем будет дальше идти. Граф и Майя скорректировали время так, что оно стало идти чуть быстрее. Это заметно в последние пару столетий – технологии развиваются не просто быстро, а молниеносно. Все устаревает в считанные месяцы, а то и недели. Как они это сделали – я тоже знаю, но не хочу утомлять вас расчетами траектории земной оси и прочими подобными вычислениями.

Я подумал, что не один я здесь благодарен Салоникусу за то, что он не стал доказывать теоремы и приводить какие-либо формулы.