Кладезь безумия

– Я из Харьковской области, – ответил я, – студент, приехал на лето подработать. Мне сказали, что вам тут разнорабочие нужны, и я вот готов тут носить, подавать, все, что надо, буду делать, я старательный…

– Да подожди, не тараторь, – прервал меня прораб, – пошли в вагончик, поговорим.

…В вагончике оказалось гораздо менее жарко, чем я предполагал. Вентиляция, во всяком случае, работала на «отлично», однако от воды я на всякий случай не отказался. Не морское вино, конечно, но тоже пойдет.

– Так ты говоришь, студент, – проговорил Андрей Сергеевич. Как описать человека, в котором нет ничего особенного? Мясистое полноватое лицо, кепка, гладко выбритый… и все. Одним словом, Андрей Сергеевич. – Что-то ты великоват для студента.

– Так я поздно поступил, деньги собирал, – ответил я. – Вот и сейчас…

– А на кого ты учишься, студент?

– На архитектора, – признался я, и на этот раз не соврал ни на грамм. Салоникус называл меня учеником, а Салоникус был не просто архитектор. Он был Главный Архитектор.

– Понятно, – протянул прораб. – Наш человек, значит. Ну что ж, студент, отсыпайся сегодня, а завтра я тебе найду работенку. Пошли, я покажу тебе вагончик, где ты можешь поспать.

… Мы подошли к вагончику, который стоял поодаль от всех остальных. Внутри него кое-как были намощены спальные места – как я понял, это было нечто вроде «общежития» для строителей. На одной из таких импровизированных «кроватей» сидел мужик лет пятидесяти с лишком и что-то уплетал за обе щеки из небольшой консервной банки.

– Валерьич, принимай новичка, – гаркнул прораб так, что в вагончике аж стекла зазвенели. – Студент-харьковчанин, будущий архитектор. Вы знакомьтесь, а я пошел.

И с этими словами Андрей Сергеевич исчез из кабинки, а вместе с ней и из моей жизни.

– Ну приземляйся, студент, – жестом предложил мне присесть Валерьич. – Как тебя хоть звать-то?

– Сергеем, – ответил я. Пусть имя моего бывшего друга обеспечит мне инкогнито, решил я.

– Меня Валерьич, – сообщил Валерьич. – У нас традиция – новички выставляются. У тебя с собой или в магазин придется идти?

– С собой у меня ничего нет, а будет только завтра, – сказал я, прекрасно осознавая, что завтра у меня ничего не будет. – Там и погудим с радостью. Мне б только выспаться сегодня с дороги, сном время до завтра убить.

– Молодые да глупые. – покачал головой мой сосед. – Вы думаете, что убиваете время. А на самом деле это время убивает вас. Есть хочешь?

Я кивнул в ответ.

… Обед у нас получился скромный, но сытный. Колбаска, сырок, и картошечка с маслом – более чем достаточно для бедного студента. Запивали простой газировкой, и опять же, этот неприхотливый строительный паек для меня был милее сотен изысканных блюд. Я убил чувство голода, и теперь мне осталось убить чувство сна.

– Ну, ты тут располагайся, – сказал Валерьич, – а я пошел. Работа не ждет, сам понимаешь.

И вышел из вагончика, оставив меня наедине со своим спальным местом. Я прилег, соорудил себе подушку из какой-то старой фуфайки и положил себе под голову. Вторая фуфайка вполне сгодилась в качестве одеяла. Казалось бы, сейчас меня должны начать одолевать мысли – например, попытка переварить все произошедшее, подумать, как действовать дальше. Но ничего такого не произошло – я просто провалился в глубокий и крепкий сон.

Краем уха я ощущал движение в вагончике – кто-то периодически заходил и выходил, хлопали двери, звенели ложки и банки. Но это было словно в каком-то другом, неведомом мне мире, а потому я особо и не реагировал на происходящее вокруг. Лишь почувствовал каким-то кусочком интуиции, что день закончился, и вечер сменила ночь. И тогда мне приснился сон.

Дикое чувство реальности – опять оно было со мной. Сейчас я понимал, что сны в коробочках, девушки кассиры и прочее не были, собственно, снами. Ребята Салоникуса разгоняли мое сознание, подготавливая к Раночам, и для этого переносили меня в эти места. Да любой сон – это путешествия разума по Вселенной. И все, что он видит – все это реально.

Я стоял на улице города, на тротуаре, вдоль которого росли деревья. Я видел дома, магазины, по трассе сновали машины, и спешили по своим делам люди. Ничего особенного или необычного не было – я присутствовал в одном из многочисленных дней своей жизни. Но это отключение длилось ровно секунду.

Свет погас. Я имею в виду не электричество. Я имею в виду свет. Я почувствовал себя торшером, которого выдернули из розетки. Просто все погасло в одно мгновение, и в одно мгновение не стало ни земли, ни неба. Я не чувствовал опоры под ногами, и вокруг не было ничего – одна темнота. Исчезло чувство пространства. Исчезло чувство времени. Исчезло все, кроме меня.