Клара и Солнце

То, что я увидела, не было похоже ни на один прежний рисунок из их игры. Большую часть листа заполняли острые на вид фигуры, многие со злобно выпирающими зубьями, и они сплелись воедино, образовав непроходимую сеть. Создавая эту сеть, Джози использовала карандаши многих цветов, но общее впечатление было чего-то темного и недоброго. Однако в левом нижнем углу она оставила чистый безмятежный участок, где виднелись два маленьких человечка – они уходили, повернувшись спиной к прохожим и взявшись за руки. Они были слишком схематично нарисованы, чтобы их можно было определить иначе, чем просто мальчик и девочка, но выглядели довольными и беззаботными. Над ними висел пузырь, но, поскольку он был без обычного хвостика или вереницы точек, написанные в нем слова казались скорее чем-то вроде рекламной фразы на плакате или на дверце такси, нежели мыслями одного или другого персонажа.

– И что ты думаешь? – спросил он.

– Это очень мило. Я думаю, это добрый рисунок.

– Да. По-моему, так. И надпись добрая.

Вдруг наверху громко зазвучала музыка и электронные голоса, и на лице Рика появилась досада. Он кинулся прочь из комнаты, не выпуская из рук рисунок Джози.

– Мама! – крикнул он из передней. – Мама! Бога ради, убавь громкость, пожалуйста!

Голос наверху проговорил что-то, и Рик отозвался уже помягче:

– Я поднимусь, подожди минуту. А сейчас прошу тебя. Убавь громкость.

Электронные звуки сделались тише, и Рик, вернувшись в большую комнату, стал опять разглядывать рисунок Джози.

– Да, это добрая картинка. Поблагодари Джози от меня.

– Я думаю, Джози надеется, что Рик сам придет ее поблагодарить.

Его улыбка померкла.

– Разве это так просто? – сказал он. – Ты же все время там, всё при тебе. Так что знаешь не хуже меня. Как она без конца на меня нападает. Сносить такое нет никаких причин. Она зарывается, а потом думает, что все можно исправить милой картинкой. Посылает с ней свою ИП. Ей предстоит еще понять. Не все так легко можно исправить.

– Если бы Рик пришел еще раз, Джози, я думаю, может пожелать извиниться.

– Правда? Послушай, я знаю Джози, и мне сдается, она довольно-таки уверена, что извиниться должен я.

– Мы с Джози уже поговорили ровно об этом. Я полагаю, она хочет извиниться перед Риком.

– Я думаю, я тоже повел себя не лучшим образом. Но как она может такое говорить про мою маму. Это нечестно, несправедливо. Мама старается по мере сил, и ей становится лучше.

Хотя тот Рик, что открыл входную дверь и появился передо мной на помосте, во многом походил на того Рика, который игнорировал меня во время своих посещений, интересно было увидеть, как он сейчас приблизился к тому, с кем я разговаривала в день социализации, когда другие подростки вышли. Почти как будто я сейчас впервые за все время, прошедшее с того дня, встретилась с тогдашним Риком и мы продолжаем начатый разговор.

– Я согласна, что Джози иногда говорила недобрые вещи, – сказала я. – Но причина, может быть, в ее ощущении, что мама Рика держит Рика слишком близко к себе. Слишком близко для того, чтобы Рик и Джози смогли в будущем осуществить свой план.

– Но почему Джози винит мою маму без конца? Это несправедливо.

– Джози беспокоится из-за плана. Я думаю, она считает, что мама Рика не хочет отпустить Рика из боязни остаться в одиночестве.

– Послушай, ты, конечно, очень умная ИП. Но есть масса такого, чего ты не знаешь. Если слушать только то, что Джози говорит, никогда всей картины не получишь. И это не только мамы касается. Джози все время сейчас пытается меня подловить.

– Подловить?

– Ты наверняка слышала. Она постоянно так делает сейчас. Либо обвиняет меня, что я слишком много думаю про всякое этакое. Либо оскорбляется, что у меня о ней слишком мало этих мыслей. Ловит и ловит меня, что бы я ни сказал. Заявляет, будто я вечно разжигаюсь на всяких девиц на моем ди-эс, а когда в следующий раз заводит об этом разговор, а я не реагирую, говорит, мол, что-то с тобой не так, почему ты не ведешь себя естественно? Часто рассуждает, что мы слишком хорошо друг друга знали, когда были маленькие, и потому все эти сексуальные дела, может быть, даже и не будут у нас работать. Что бы я ни сказал, что бы ни сделал, все не так, и я в ловушке. И как она про маму. Она зарывается. План там или не план – это просто-напросто несправедливо.

Он опять сел, и на него упала Солнечная фигура. Рисунок Джози он бережно положил на диван рядом с собой, и хотя лист лежал картинкой вниз, он продолжал на него смотреть.

– Так или иначе, – тихо сказал он, – Джози сейчас болеет. Ничего из этого, никакой наш план, вообще ничего не сбудется, если ей в скором времени не станет лучше. А идет все… Не знаю, что сейчас думать. – Он поднял на меня взгляд. – Послушай, Клара. Ты, как считается, умная-преумная. Как ты, ну, оцениваешь? Насколько Джози больна?