Клаудиа, или Дети Испании

И тут нависшая было неловкость вдруг сменилась буйным весельем. Педро с Локваксом разомкнули объятия, и безногий старик пустился в пляс самым натуральным образом. Он приплясывал, весело напевая их старую песенку:

Блеск фальшивого алмаза
Не способен скрыть обман,
Сбрось и ты свою личину,
Вероломный Редуан!

И Педро привычно подхватил, уперев руку в бедро и игриво поглядывая на своих спутников:

Расставаясь с новой жертвой,
Говорю ей: «Не пойму,
Отчего опять увлекся,
Ведь люблю одну Фатьму!»[151]

Веселье стало захватывать и солдат караула. Уже откуда ни возьмись появилась гитара, и ее звучные аккорды под чьими-то умелыми пальцами подхватили мелодию старинной песенки.

— Ах, Локвакс, а, знаешь ли ты, кто эти два юноши, что так радуются сейчас у меня за спиной? — весело крикнул Педро, прищелкнув пальцами, словно кастаньетами. — Держу пари, никогда не догадаешься…

— Постой, постой, дай-ка посмотрю на эту прелестную парочку… — Гитара поутихла, все снова насторожились и посмотрели на безногого старика, но уже не с опасением, а с любопытством ожидая новых сюрпризов. — Постой-ка, постой… Какие славные близняшки… Но, черт, этого никак не может быть… И все-таки, клянусь преисподней, они очень похожи на одну женщину… Бедная Марикилья… — завороженно бормотал Локвакс.

— Да-да, старина, ты совсем недалек от истины, — сияя от счастья, не выдержал Педро. — Это ее дети, брат и сестра…

— Педро! — изумленно-восторженно выдохнул безногий, и горло его сковал спазм. Некоторое время знаменитый болтун Локвакс вновь не мог вымолвить ни слова и только пожирал глазами двух всадников. — Так, значит… — наконец, выдавил он.

— Да, мальчик не умер, повитуха увезла его с собой…

— Вот это… да! Вот это, я скажу вам, друзья, номер… — понемногу оживая, обратился Локвакс к уже столпившимся вокруг горожанам, которых, как всяких испанцев, привлек звук песни и гитарный перебор. — Ничего подобного, братцы, со мной еще за всю мою жизнь не случалось. Чего только не перенес старый Локвакс, но такого, друзья мои, — все более и более начинал входить в раж безногий, — такого, я вам скажу… Кому и рассказать, не поверят! Вот это сюрприз, так сюрприз, — уже почти кричал он. — Друзья мои, да сегодня просто праздник праздников и всех праздников праздник! Ликуйте, друзья мои, ибо это добрый знак! Смерть не властна над нами! Мы победим! Теперь мы точно победим! Patria o muerte![152] — кричал и бесновался от счастья, словно помолодевший на двадцать лет, Локвакс. И люди вокруг, заразившись его неистовым весельем, пустились в пляс. Гитара звенела вновь, и в несколько секунд вокруг прибывшей троицы образовалось поющее, пляшущее и просто кричащее кольцо, словно город ждал не новой осады, а праздновал карнавал. — Да вы, друзья мои, еще и половины не знаете из того, что произошло сегодня! Похоже на то, что Господь Бог, наконец-то, повернулся к нам лицом! — перекрикивал всех возбужденный Локвакс. — Никто здесь, кроме меня, еще не знает о том, какое величайшее произошло сейчас событие! Так и рвется у меня с языка потрясающая новость, но я сдержусь! Сдержусь! Старина Локвакс устроит всем еще один сюрприз! Да такой, что небу жарко станет! А ну, все за мной! — и, приплясывая в своем корыте руками и плечами, словно одержимый, Локвакс, ни на кого больше не глядя и продолжая болтать о фантастическом сюрпризе, покатил через мост в город.

Возбужденная толпа сарагосцев, заинтригованная сверх меры и объятая буйным весельем, окружила трех сияющих всадников, еще незнакомых, но уже принесших в город столько радости, и повалила следом. Через несколько минут перед мостом остались одни только караульные, все еще смеющиеся, но уже раздосадованные тем, что о новом сюрпризе Локвакса им придется узнать последними. Продолжая посмеиваться, они сами принялись строить догадки о том, кем же на самом деле являются трое этих молодых людей, но подходящего ответа так и не находили. Одно было ясно несомненно — они не виделись с Локваксом очень давно, скорее всего, с прошлого века.

А безногий тем временем вел возбужденную, пляшущую и поющую толпу за собой в одному ему ведомом направлении и все продолжал возбужденно восклицать:

— Какой сюрприз! Какой сюрприз, тысяча чертей им в задницу!

Но вот они приблизились к небольшому, стоящему неподалеку от собора дель Пилар, дому, в котором разместился, как знали горожане, руководящий обороной города генерал из Мадрида. Многие из толпы знали также, что сам генерал, который носил теперь чин генерал-капитана, то есть начальника военного округа, в этот час обходит укрепления и потому дома его нет, а в его квартире дожидается ночи, чтобы отправиться к герильясам другой любимец горожан и старый приятель Локвакса, которого все в городе звали просто Хосе Пейраса.