Клетка для бабочки

«Алеша, привет! А мы на даче пока! Как же хорошо здесь все-таки. А снегу нападало! Тишина, только сороки шастают, проверяют участки. К нам не особо залетают из-за Рекса. А теперь еще и котят взяли аж парочку. Вот, фотку выбрала, где их хоть разглядеть можно, а то все время в движении. Сын обожает их (это был ему подарок). Татка с них угорает просто! Мне кажется, что за всю свою жизнь она столько не хохотала. А мы тут учудили с мужем: Антоша нас таки продавил на семейную форму обучения, прикинь. Дачник, блин! Меня убедили Вера и тетя Рая. Вера сказала, что природа чудесно лечит душевные раны. Мы с ней хорошо поговорили. И еще что она может быть ему полезной как единомышленник (ну, это про музыку). Да и Миша с Никитой присмотрят. Прям нечего Мише больше делать! Хотя он так рад, что может общаться с племянником, как мы с мужем помирились! Нравится ему Антошка. Но все равно, я была не очень настроена по поводу этой сомнительной затеи. А вот бабушка меня убедила. Пообещала, как я перестану на следующий год грудью кормить, брать в гости двоих сразу. Типа, она специально даже курить бросила окончательно, чтобы с внучкой побольше общаться. Вот что маленькие девочки с человеками делают! Но не подкидывать же ей Тату без помощника! Самый будет шилопопый возраст. А от нее школа далеко, так что только семейная форма. Заодно и математику на следующий год подтянут, к ОГЭ подготовятся. Представляешь, какие перспективы у меня на горизонте забрезжили? Посидеть в тишине, съездить куда-нибудь, провести время с мужем? Еще она меня успокоила, что сейчас не девятый класс, а только восьмой, не получится – вернете в школу. А так меньше заразы таскать будет. Убедили они меня, в общем. Но стрёмно как-то и непривычно. Теперь до апреля буду видеть сына только на даче, похоже. Кстати, это и неплохо, возможно. Он сказал, что как зайдет в свою комнату, ну, в квартире, так сразу воспоминания про Матвея накатывают. Пусть пока здесь сидит, на даче. Вот такие наши новости.

Пы сы. Что там с Полиной все-таки, блинский блин?! Разузнай вот прям немедленно! Настя».

Художник вспомнил, с каким трудом выкроил время съездить на дачу. Погулял вдоль забора своего участка, потоптался возле калитки, занесенной снегом, а потом пил кофе с молоком в уютной кухне председателя, докладывая ему, что выяснил в деканате про Полину. Жива-здорова, сдала все зачеты и один экзамен. Он ее не видел, потому что сейчас крайне редко бывает в академии и ничего у первокурсников не ведет. Вспомнил, как был ошарашен рассказом Миши об ее связи с преподавателем. Знал он этого Виктора Аркадьевича, еще до его увольнения из академии – напыщенный, самоуверенный, тяжелый человек. Нарцисс, как теперь модно называть таких типов. Ну как она вляпалась-то? А он еще обижался на девушку за ее молчание! Давно надо было все разузнать. Но такое даже в голову не приходило – не только ему, но и никому на кафедре, похоже. Поэтому услышанная новость поцарапала сердце, как тяжелый ржавый якорь, опускающийся рядом на дно.

После разговора с Антоном Никита был в некотором смятении. Ну да, он был рад опять почувствовать себя старшим, нужным, человеком, от которого что-то зависит. Первое подтверждение этому он получил благодаря статусу заложника, которым в душе очень гордился. Помочь отцу разобраться с проблемами очень воодушевляло. К тому же ему нравилось жить среди этих людей: с ним считались, относились доброжелательно и уважительно. К Антону он с первого дня знакомства проникся симпатией, и их дружба – на равных, но все же не совсем – тоже позволила ему чувствовать себя не просто нужным, но и старшим. Их вылазка на кладбище оказалась для него очень важной. От его поведения зависело самочувствие и даже здоровье другого человека, да и само пребывание на похоронах оказалось целебным пластырем на его потере, тем недостающим звеном, которое помогло перевернуть наконец страницу и жить дальше.