Клякса

– Леська вчера в Сочи укатила с родителями, – отчитался Эдька, – а у Симкиной, как всегда, сопли. А ещё ей бойкот объявили, – Ира незаметно шагнула к нему сзади и ткнула локтем в поясницу. Эдька обернулся на Иру: – Ты чё, а?!

Ира сощурилась и медленно, едва заметно закивала.

Классная, должно быть, занятая своими мыслями, на фразу про бойкот не отреагировала. Она повела ребят на второй этаж. Кабинет истории пустовал, видно, отсюда и вынесли старые парты. Доску, шкафы и подоконники прикрыли полиэтиленом. Портреты и карты со стен сняли.

– Ну вот, сколько вас?.. четверо, покрасите панели, и по пятьсот рублей каждому. Краска, кисти, валики – всё готово. Я тут намешала, как вам такой цвет?

Классная присела над ведром с краской. Ира деловито заглянула.

– Нормально, – одобрила она светло салатовый оттенок. – А плинтуса? – Ира вела себя, как настоящий профи.

Классная довольно закивала.

– Вот эту возьмите, потемнее, – Рита Сергеевна подвинула поближе к Ире жестяную банку. – Я в кабинете физики буду в случае чего. Тут работы часа на два.

– Справимся! Перчатки есть? И ещё халат бы для Наташки какой-нибудь…

– Принесу. Ой, ребят, у меня там… – спохватилась классная и выпорхнула из кабинета.

Ира принялась разбирать кисти и валики, распределять, кому где красить.

Наташа выбрала самую тонкую кисть, обмакнула в краску и принялась рисовать на панелях завитки, лениво прохаживаясь вдоль стены. Мальчишки тут же последовали её примеру, только рисовали всякую похабщину.

– Перегрелись, что ли?! Сейчас Риточка вернётся, думаете, она вам за это заплатит? – накинулась на них Ира. Наташа продолжала рисовать, а мальчишки стали замазывать свои художества валиками. Ира тоже подхватила валик и взялась елозить им по стенам, недовольно поглядывая на Наташу.

– Ир, а сколько твоему брату лет? – спросила Наташа, старательно вырисовывая лепестки зелёной розы.

– Семнадцать, – буркнула Ира. Её больше ни о чём не спрашивали, но она отчего-то сама пустилась в объяснения: – Когда же он сгинет уже? В марте ему восемнадцать исполняется. Как раз на весенний призыв попадает. Вадя, конечно, в армию не собирается, но, может, хоть к отцу уедет в Нижний, чтобы повестку не вручили.

Наташа на секунду замерла.

«Уедет, – облегчённо выдохнула она и нарисовала ещё один лепесток. – И хорошо. Не видеть, не слышать…»

Мысли её потекли ровнее, привычнее. Она скрутила волосы в пучок и закрепила его на затылке карандашом, который подобрала с пола.

– Ир, так что с Симкиной будем делать?

– Ничего, – угрюмо отозвалась та, напирая на валик и закрашивая Наташины завитки. – Пусть живёт… пока.

Наташа уже не первый раз спрашивала. Ей нравилось наблюдать, как эта щекотливая тема нервирует подругу. Она давно поняла, Ира и сама сделала что-то такое, чего стыдится. Потому и упорствует – не прощает бедную Симкину. Та у Наташи особого сострадания не вызывала, скорее наоборот. Чем больше Симкина маячила во дворе и давила на жалость своим расхристанным видом, тем меньше хотелось с ней мириться. Сама Наташа никогда бы не унизилась, выпрашивая прощения, пусть хоть весь мир против неё и она сто раз виновата. Но и мучить Симкину так долго не стала бы, не настаивай на бойкоте Ира. В конце концов, Наташа решила не вмешиваться и посмотреть, чем дело закончится. А всё-таки хотелось вывести Ирку на чистую воду.

– Так что же ты такое вычитала? – спросила опять Наташа, небрежно помахивая кисточкой.

– Да ничего! – Ира оглянулась на мальчишек, но те ушли красить в другой конец класса. – Я тебе уже тысячу раз рассказывала. Зашла к ней как-то домой, это ещё весной дело было. Смотрю на столе у Верки тетрадь открытая.

– Открытая? – переспросила Наташа.

– Ну закрытая. Неважно! Я думала у неё там математика, хотела списать.

Наташа кивнула для проформы, понимая, что Ирка врёт. С чего бы ей списывать математику у Симкиной, когда та учится в параллельном классе, да к тому же троечница.

– Открываю, – запальчиво продолжала Ира, не переставая красить, – а там сразу про меня. Ну я прочитала. А дальше и про тебя, и про Леську, которая вообще ни в чём не виновата – божий одуванчик. Короче, заслужила Симкина! – объявила Ира строго. – И пусть теперь не ходит, сопли не распускает.

Ира закончила выговаривать, и в классе стало тихо.

Голос подал Макс:

– А она сама молчит как рыба об лёд.

– В смысле? – Ира обернулась.

– Я видел её вчера, возле парка сидела с Шекспиром. Попытался поговорить – молчит и ни в какую.

– А ты вообще зачем к ней полез? – возмутилась Ира. – У нас бойкот!

– Это у вас бойкот! – Макс плюхнул валик в лоток с краской. По полу разлетелись зелёные брызги.

– Ты, Макс, нарываешься… – Ира сощурилась и закивала.

«Интересно всё-таки, из чего этот Макс сделан?» – подумала Наташа.

– Хотя тебе-то что на Симкину обижаться. У вас ведь любовь. – Последнее слово Ира произнесла с нажимом и особым презрением. Смотрела она при этом совсем не на Макса, а на друга его – Эдьку.

«Сразу с козырей пошла», – Наташа заметила, как щёки Макса побледнели, а возле ворота футболки вспыхнуло красное пятно. Она решила дать ему последний шанс.