Клич войны

Когда они вышли на улицу, он спросил: - Где вы остановились?’

‘Сувретта Хаус.’

- Он усмехнулся. - Я тоже. Вот, у меня есть машина. Мы можем ехать обратно.’

- Ох, - промурлыкала Шафран, увидев гладкие очертания "Мерседеса".

- Вы любите автомобили?- сказал он, открывая перед ней двери.

‘Мне нравится ехать быстро.’

‘Еще раз ... я тоже.- Он повернул голову, чтобы улыбнуться ей, и его лицо было таким красивым, что, когда он отвел взгляд, чтобы сесть за руль, она почувствовала себя так, словно ей подарили чудесный подарок на Рождество, а потом снова его отобрали.

Дорога до отеля по заснеженным улицам заняла меньше пяти минут, но этого было достаточно, чтобы внутри Шафран зародилось чувство: сочетание желания, безумного нетерпения – она почти отчаянно хотела почувствовать его руки вокруг себя и прижаться к нему всем телом – и тревоги. Это было все равно, что стоять на вершине Креста - ран. Она знала, что произойдет, и не было ни малейшей возможности повернуть назад.

Она попыталась отвлечься, наблюдая, как он ведет машину. Он ехал быстро, но без всякого чувства хвастовства, потому что каждое его движение было спокойным, точным, всегда полностью контролируемым. Он даже близко не подошел к пределу своих возможностей, и это ощущение его убежденности и уверенности было одновременно успокаивающим, потому что это заставляло ее чувствовать себя в полной безопасности, но также и глубоко привлекательным. "Он будет точно знать, что делает, даже если я этого не сделаю", - подумала она и еще сильнее затосковала по этому мгновению.

Когда они уже подъезжали к отелю, он сказал: "Я в номере 424. Я поднимусь по лестнице. Вы поднимаетесь на лифте. Таким образом, никто ничего не заподозрит.’

Он остановился у входа, и швейцар в униформе открыл Шафран дверь. Она вышла из машины и подождала, пока он даст чаевые и отдаст ключи от машины, стараясь казаться не более чем вежливой, как она ждала бы любого друга мужского пола. Потом они вошли в отель, даже не взявшись за руки.

- Спокойной ночи, - сказал он, когда они подошли к лифтам.

- Спасибо за прекрасный ужин, - ответила она и села, даже не поцеловав его в щеку. - Четвертый этаж, пожалуйста, - сказала она оператору.

Шафран старалась сохранять спокойствие и контролировать свое дыхание, надеясь, что юноша в своей смешной шапочке не заметит, что ее пульс участился, а расплавленный жар между ног был почти невыносим.

- Спасибо, - сказала она с вежливой улыбкой леди, когда лифт остановился, оператор широко распахнул металлическую решетку и двери открылись.

Она шла медленно и уверенно, просто на случай, если кто-то будет наблюдать, пока не добралась до его комнаты. Дверь была слегка приоткрыта. Она толкнула дверь и увидела его. Он пинком захлопнул дверь, обнял ее и крепко поцеловал, не колеблясь ни секунды.

Шафран издала приглушенный стон, когда их рты сомкнулись. Его губы и язык были сильными и настойчивыми, как будто они овладевали ею, и она отдалась ему, отдаваясь без остатка, исследуя его тело и лицо руками, вдыхая его мужской запах, прижимаясь к нему и трепеща от верного признака его возбуждения. Ее целовали и раньше, но это не возбуждало ее. Она и раньше чувствовала мужскую эрекцию, но сейчас испытывала лишь удовольствие, смущение или отвращение. Она ездила верхом всю свою жизнь, и ей не нужно было рассказывать о восхитительном, щекочущем, тающем ощущении животного между бедер или трения промежности о седло.

Но сейчас все было совсем по-другому. Это была грубая, животная страсть, и она знала, что вызвала в нем то же самое чувство, и это чувство достижения, власти над ним только еще больше возбуждало ее.

Они едва успели сделать пару шагов в комнату, но ни один из них не мог даже дождаться, чтобы добраться до кровати. Он прижал ее к стене и, продолжая целовать, сорвал с ее головы шляпу и швырнул ее на пол. Она тряхнула головой, чтобы высвободить волосы, и он провел по ним пальцами, а затем сжал кулак, хватая пригоршню. Она пошевелила головой, и это дернуло ее за волосы, заставив немного поболеть, так что она попыталась освободиться, но ей не хотелось этого делать, и он не позволил ей. Он крепче прижал ее к себе, поймав в ловушку, и она содрогнулась от шока чистого удовольствия. Теперь его другая рука подняла ее юбку с отработанной ловкостью. Она отодвинулась от стены, чтобы ему было легче, и чем выше поднималась ткань, чем более открытой и уязвимой она себя чувствовала, тем сильнее возбуждалась.