Кликуша

Прасковья притихла, прислушалась к тому что бормочет старуха, а потом вдруг схватилась за горло и начала задыхаться. Лицо ее почернело, она упала на землю, изогнувшись в мучительной судороге. Ванька, увидев это, громко замычал, придавил Прасковью к земле рукой. Старуха перестала шептать, замерла на месте, удивленно глядя на них обоих.

– Теперича я дотумкала. Ты чего же, дурак, не сказал, что в ней нечисть? – зло закричала старуха, брызжа слюной, – Нарочно не сказал? Дурак! Она же помрет сейчас! Хватай ее скорее да ступай за мной.

Старуха завернула мертвого ребенка в платок, который сняла с головы и торопливо пошла по лесу. Длинные седые волосы рассыпались по сгорбленной спине, взмыли вверх от порывистого ветра. Ванька, взяв на руки Прасковью, пошел следом за старухой, сжимая до скрипа зубы и тревожно мыча на ходу. Они шли долго, путь по густой чаще был не из легких. В ноги то и дело впивались острые сучья. Прасковья затихла и теперь лежала, точно мертвая. Ванька смотрел в ее лицо, дул на черные полураскрытые губы, тяжело дышал и хмурил брови. Время о времени по его некрасивому лицу текли крупные слезы.

***

Старуха привела Ваньку на болото. Здесь было тихо, мрачно и пахло тиной. Друг за другом они зашли в мутную, зеленую воду по колено. Старуха махнула Ваньке рукой, а сама пошла по воде дальше, с трудом переставляя ноги, тонущие в трясине. Остановившись, она закричала:

– Болотник! Болотник! Болотник-батюшка!

Крик пронесся над болотом тревожно и громко, разлетелся многократным эхом во все стороны.

– Болотник! Болотник-батюшка! Это я, Мизгириха. За помощью к тебе пришла! Выдь ко мне?

Болотные травы зашумели, пни и кочки заскрипели, зашевелились, по мутной воде тут и там пошли крупные пузыри. Из болотных вод, медленно и грузно, поднялся огромный монстр с зеленой чешуей вместо кожи и прозрачными выпуклыми глазами. По мускулистому телу Болотника текла мерзкая зловонная слизь, вид у него был омерзительный и жуткий, но Ванька смотрел на него без капли удивления и страха, как будто уже видел его раньше.

– Мизгириха? – жутким, гортанным басом проговорил монстр, – столько лет тебя на болоте не было. Я уж думал, померла ты!

– Не дождешься, батюшка Болотник! Я ишо долго жить у тебя по соседству собираюсь! – с хитрой улыбкой ответила старуха.

Болотник посмотрел на нее пристально, усмехнулся, в горле у него забулькала вода.

– Говори, что надобно тебе, Мизгириха! Не любоваться же ты на меня приволоклась! – пробасил монстр.

– Просьба у меня к тебе есть. Забери-ка, батюшка Болотник, у бабоньки энтой из нутра лихо одноглазое, – попросила старуха.

Лицо болотника скривилось брезгливо.

– Чего? – воскликнул он и захохотал, – Хитра же ты, Мизгириха! На что мне оно?

– А ей на что? – строго проговорила старуха, – твоя нечисть, ты и забирай себе обратно!

Болотник взглянул на Ваньку недобрым взглядом.

– Знаешь же ты, Мизгириха, что людям на болото ступать нельзя. Я если лихо заберу, то и ее в болоте утоплю.

Ванька весь напрягся, прижал к себе Прасковью, не отрывая глаз от огромной фигуры болотного монстра.

– Бабонька эта не вспомнит, что была здесь. Они обе у нас полудохлые – и она, и младенец ее. А этот, – старуха махнула рукой в сторону Ваньки, – это внук мой, он тебя видал уже. Да к тому же, он немой, не сможет рассказать, даже если захочет. Так что забери лихо, Болотник! И уйдем мы с болота.

Монстр недовольно зарычал, и с него в разные стороны полилась мутная вода.

– Больно мне нужно это лихо! Уходи-ка ты, Мизгириха, прочь прямо сейчас, пока я не рассвирепел!

– Ой, не пугай-ка! Я уж пуганая-перепуганая! – громко ответила старуха, изменившись в лице, – должок за тобой водится, батюшка Болотник! Или забыл ты, как глаза-то свои ослепшие приходил ко мне лечить? Забыл? Дак я сейчас напомню, быстренько наговор-то начитаю, болото-то твое посолю мертвой солью, слепота-то и возвернется к тебе!

Старуха начала яростно шептать молитву, прикрыв глаза, а монстр закричал:

– Стой! Замолчи, Мизгириха, вредная ты ведьма!

Старуха замолчала, ухмыльнулась довольно:

– Сам ты тогда сказал, что в долгу у меня, вот и возвращай теперь свой долг.

Монстр свирепо глянул на упрямую старуху, потом на Ваньку и, в конце концов, его мутный взгляд остановился на Прасковье. Болотная жижа вокруг поднялась столбами и рухнула вниз, окатив всех вокруг грязными брызгами.

– Подавай сюда свою бабенку! – рявкнул он.

Старуха толкнула Ваньку локтем в бок и прошептала:

– Кидай ее в воду.

Ванька выпучил и без того круглые глаза, сдвинул брови и грозно замычал.

– Кидай в воду, говорю! Делай, что велено! – яростно закричала старуха, брызгая слюной.

Ванька насупился, сдвинул брови сильнее – так, что они сошлись в одну линию, крепче прижал к себе Прасковью. Тогда старуха вздохнула разочарованно: