Клиника Сперанского

Ну вот, всё как в тумане, по крайней мере именно такое ощущение от этого отрезка времени осталось у Кислова. Приятно было положиться на добрую волю открытого, как дитя, великодушного обладателя несравненного голоса, поющего аж в семи октавах, но труба звала, и Игорь, мчась в том же минивэне всё дальше и дальше от дома Пенкина, понемногу стряхивал с себя радужную паутину, возвращаясь в прежнее состояние сосредоточенности и внимания к мелочам.

Пенкин, у которого вечером было выступление, не поехал, и правильно сделал. Хорошего помаленьку…

Германия встретила русских туристов, а именно в таком качестве путешествовали Фадеев и Кислов, меленьким дождем, который в отличие от вчерашнего, пензенского, был теплым и каким-то уютным.

В аэропорту их ожидал русскоговорящий немец с лицом рязанского Степы, который, погрузив в багажник сверкающего Фольксвагена фадеевский чемодан, сел за руль и повез гостей по мокрому блестящему шоссе в Мюнхен. В городе, нарядном, как игрушка, и одновременно чопорном, ощетинившимся островерхими кирхами, Фольксваген не остановился даже у Музея Пива, а, проехав насквозь, помчался зелеными всхломлениями по трассе, плавно огибающей поля и темные лесные массивы. Вдруг серое небо разорвалось, и в просвет щедро брызнуло уже заходящее солнце, облив холмы золотом и медью.

Глава 22. Замок

Километрах в десяти от окраины Мюнхена Фольксваген свернул под кирпич с предупреждающей надписью на узкий проселок, проехал сотню метров и перед густым лесом остановился, поскольку дорога была перегорожена шлагбаумом. Из застекленной будки вышел военный в плаще и фуражке, пролаял: «Пропуск».

«Степа» молча подал ему пропуск и какую-то бумагу с внушительной печатью.

Военный принялся изучать документы, а Фадеев подтолкнул Кислова локтем и показал подбородком — посмотри, мол, направо, но Игорь уже и сам увидел. Справа, метрах в двадцати от дороги, под видом холмика имел место замаскированный дот, а далее за ним под маскировочной сетью угадывался БТР. Всё вроде бы и скрыто, но кому надо — тот увидит.

Военный перехватил его взгляд и усмехнулся. Вернув документы, козырнул, махнул рукой кому-то в будке, и шлагбаум плавно поплыл вверх.

Машина въехала в лес, в салоне стемнело.

— Серьезные ребята, — заметил Фадеев, подмигнув Кислову, который никак не мог понять, куда их везут, но делал вид, что всё в порядке.

— Будто не знаете, Василий Гордеевич, — сказал «Степа».

Фадеев хохотнул.

Вот черные стволы впереди перечеркнула серая полоса бетонного ограждения, и вскоре они подъехали к массивным, выкрашенным в зеленый цвет стальным воротам. Телекамера наверху, поерзав туда-сюда, изучила Фольксваген, потом в калитку вышел офицер, и процедура проверки документов повторилась.

На этот раз пришлось выйти из машины и предъявить загранпаспорта, что Фадееву откровенно не понравилось. Привык, орелик, что его везде встречают по одежке. Оттопырив тугой зад, офицер залез в салон, всё обнюхал, даже заглянул под сиденья, открыл бардачок, посветил фонариком, после чего велел открыть багажник и капот. «Степа» сказал резко, что поставит в известность господина Кирхгоффа, офицер ответил коротко: «Нам приказано».

Знающий немецкий язык Кислов ничем не показал, что понял, о чем речь.

«Степа» открыл багажник, потом капот, а Фадеев между тем спросил:

— Ну, и о чем они гутарят?

Кислов пожал плечами.

— Ты же в школе изучал немецкий.

— Я и английский изучал, — ответил Кислов. — А что толку?

— Да, учителя у нас аховые, — согласился Фадеев. И, развеселившись, добавил: — А ученики вообще пни.

Кислов согласно кивнул. Всегда полезно прикинуться шлангом — спросу меньше.

Но вот ворота окрылись, и Фольксваген помчался в глубину леса. Несколько поворотов, и лес начал редеть, уступая место зеленым лужайкам и причудливо подстриженным кустам, а справа начал выплывать невысокий, каких-то три этажа, широко раскинувшийся замок с башенками, фигурами на крыше и посверкивающим золотом гербом над двустворчатыми воротами.

Автомобиль вывернул на центральную аллею, миновал брызжущий радужными струями фонтан и остановился напротив ворот.

Сунув водителю разноцветную денежку, Фадеев вышел из машины и направился в замок, Кислов последовал за ним со своим кейсом, слыша, как «Степа» достает из багажника фадеевский чемодан и, пыхтя, крячит его следом.

Надо сказать, что вблизи замок оказался гораздо более внушительным, чем издалека, а внутри так он вообще был огромным. Мраморный, залитый ярким светом холл был не ниже пяти метров, а площадью был с какой-нибудь танцзал. Наверняка здесь до сих пор лихо отплясывали нагрузившиеся шнапсом и баварским пивом славные наследники тевтона, а потом отдыхали на велюровых банкетках, стоявших вдоль зеркальных стен.