Клинки Приречья (ЛП)

Я так кумекаю, лорд Рогхэд не знал о Сент-Вировом правиле Алека. Да и откуда, коли он со Всхолмья был, один из шатии? На что старику-нобилю сдался Алек, мы только гадать могли, только когда он исчез, никто не сокрушался. А вот фехтовальщик от того обозлился как черт. Кое-кого расспросил, пришил пару лиходеев-наемников, сдуру полезших в Приречье, возвернул Алека в целости и сохранности, а уж после от души позаботился и о лорде Рогхэде.

Ну, а что еще он мог сделать? Закон есть закон. Только у Города законы свои. Они на него убийство навесили да в застенок кинули. Это здесь никому не по нраву было, да что проку? Мы в Городе не одалживаемся. Сами за себя, без ходатаев, но уж коли тебя замели — бог помочь.

Только Алек поперек устава пошел. Ради Сент-Вира, вишь ты. Хотя мы в ту пору того не знали. А думали, нудно ему стало, или сиротливо, или поджилки затряслись — вот и слинял снова. Фабиан Гринспен — тот божился, что видел его с перерезанным горлом у Дороги Суконщиков. Только Фабиану на слово веры нет. А Рыжая Сьюки говорила, Алек-де с Моста кинулся в любовной тоске. Ну, а потом Шустрый Вилли возвернулся, расторговавшись при Магистрате, да принес на хвосте, что видел Алека в экипаже с гербом герцогини Тремонтень, и разодетого от макушки до пят в золотые кружева и зеленый бархат. Чудно это было — Вилли-то зря не скажет, — но куда чуднее, что на другой день объявился Сент-Вир, а вскоре за ним и Алек — волосы острижены, но в той же старой черной мантии, а сам еще ехиднее, чем обычно. Ну, все и принялись подначивать Вилли: где ж твои золото и бархат?

Бархата не было, да и денег тоже. Может, он всё спустил, чтобы выручить Сент-Вира. Я-то знаю, что Алек опять на мели: хотел было раскрутить его на пятак серебром против моего ближайшего шанца на работенку в Городе, а он мне вместо — одну из своих проповедей, которая, если в двух словах перетолмачить, гласит: «Отвали от меня, не то Сент-Вир отрежет тебе яйца». Что ж, славно, что они остаются сердечными друзьями. Всё вернулось на круги своя. Только молва ползет от тех из наших, кто на Всхолмье подрядился драить полы и скрести посуду, что Алек, по-правдашнему, близкий сродственник герцогини. Так что, может, насчет бабла он и врет. Хотя с чего б ему тогда ни купить себе какой приличной одежонки?

***

Алек, заправляя волосы за уши, выскочил из спальни в их комнатах у Марии. Ричард, уступая ему дорогу, повременил с очередным выпадом. Алек никогда не мог толком расположиться в пространстве.

— Ты моих сапог не видел? — вопросил Алек. — Я их вчера снял — и поминай как звали. Думаю, кто-то их съел. Пойду на рынок. Будь добр, не съешь тут без меня еще что-нибудь нужное. Нынче будет шэд — эти сельди вмиг расходятся. Принесу нам немного. Так где мои сапоги?

— За кроватью.

— Уже смотрел.

— Посмотри еще.

Алек появился снова уже обутым, но стискивая плащ у горла.

— Ну вот, потерял булавку для ворота.

— Вот она. — Ричард взял булавку с каминной полки, стараясь не потревожить невеликое собрание драгоценных Алековых книг. — Пойти с тобой?

— Защищать от кровожадных торговок рыбой? — Алек опять заправил волосы за уши и с досадой тряхнул головой, когда упрямые пряди выбились снова.

— Тут ничего не поделаешь, — сказал Ричард. — Просто подожди. Отрастут когда отрастут.

— Как философично, — саркастически протянул Алек. — Так и вижу мудрого старика-фермера из назидательных хрестоматий для юношества.

— Сколько они отрастали в первый раз?

— Годы, — проворчал Алек. — А я был посмешищем для всего Университета, оттого что выглядел неофитом. Когда я ушел, они едва-едва отросли как следует. Единственное, что у меня в конце концов получилось. И тут же пришлось опять их остричь, лишь бы достойно представлять герцогиню на Совете.

— Что ж, это сработало, — заметил Ричард.

— Не то чтобы игра не стоила свеч, — добавил Алек. — Бабуля едва не умерла, увидев меня при памяти.

Волосы отрастут снова, но их длины и сейчас хватало, чтобы Ричард мог запустить в них пальцы, что он и сделал.

***

Никто не знает, кто владеет львиной долей Приречья, верно — родня Алека, только они, верно, те купчие схоронили, потому как кто ж польстится на обветшалый крольчатник? Тут сам приплатишь, лишь бы не иметь этой рухляди.

Юнцы всегда верят в удачу. Только состариться удается немногим. А таким, как этот Алек, она плывет прямо в руки, хоть по ним попервах и не скажешь.

***

Ричард не искал письма, но у фехтовальщика было чутье на то, что его окружало. Он знал, как расставлены вещи в комнате, и замечал, если что-то менялось. Письма были припрятаны по всему дому: под матрасом, на каминной полке за книгами Алека, даже в старой паре прохудившихся зимних сапог, собирающих пыль в углу, потому что их никто не удосужился выбросить.