Клинки Приречья (ЛП)

У них над головами из-за прутьев клетки снова пронзительно завопил попугай. Хозяйка птицы слезла с ящика, куда взобралась, чтобы лучше видеть поединок. Пользуясь присутствием Сент-Вира, который, в случае чего, мог ей пособить, она замахнулась передником на двух громил, погоняя их, как улизнувших со двора цыплят. Окружившая их ребятня, сперва караулившая, не будет ли этот немногословный малый покупать попугая, потому что им хотелось посмотреть, как снимут клетку с птицей, а после — оставшаяся глазеть на поединок, смеялась, визжала и по-цыплячьи пищала вслед ретирующимся дебоширам.

Но люди расступались перед Ричардом Сент-Виром, когда тот направился к ларю, где торговали напитками. Хозяйка попугая ухватила за шиворот одного из уличных мальчишек:

— Видал, а? Теперь сможешь внукам рассказывать, что видел, как Сент-Вир бился на этом самом месте.

«Да ну, — подумал Ричард. — Тоже мне — битва, вроде как столкнуться с кем-то на улице».

Он оперся о деревянную стойку, пытаясь решить, чего ему хочется.

— Эй, — раздался звонкий голос где-то у его локтя. — Я тебя угощу.

По голосу он было решил, что это женщина. Они иногда пытались подцепить его после поединка. Но, глянув вниз, увидел курносого мальчишку, который смотрел на него прищурившись, как делают дети, когда стараются казаться старше.

— Ну, ты здорово это сделал, — заявил парнишка. — Я хочу сказать, тот быстрый двойной финт и всё другое.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил фехтовальщик. В свое время мать постаралась взрастить в нем благовоспитанность, и кое-какие старые привычки не исчезли даже в большом городе. Иногда он прямо-таки слышал, как она говорит: «То, что ты можешь убивать людей, когда вздумается, вовсе не дает тебе права кому-нибудь грубить». Он позволил мальчишке купить им обоим какой-то заковыристый напиток, приготовленный из малины. Они пили молча, мальчик выглядывал из-за края своей кружки. Питье оказалось вкусным, и Ричард заказал им обоим еще.

— Знаешь, — сказал паренек, — я так думаю, ты лучший из всех, вот что.

— Спасибо, — повторил фехтовальщик. Он положил на стойку несколько монет.

— Знаешь, — Мальчишка неловко теребил прицепленный у него на боку меч, — я тоже дерусь. У меня есть понятие, вишь ли… если тебе нужен слуга или кто еще.

— Не нужен, — сказал фехтовальщик.

— Ну, знаешь, — гнул свое паренек. — Я мог бы, типа, разводить огонь по утрам. Носить воду. Еду готовить. Может, когда ты упражняешься, я бы мог… ну, если тебе нужен кто-то, чтобы чуток пособить…

— Нет, — сказал Сент-Вир. — Спасибо. Ты можешь учиться в школе — таких немало.

— Ну да, но у них нету…

— Я знаю. Ничем не могу помочь.

Он пошел прочь, чтобы положить конец спору. Парнишка двинулся было за ним, но потом отстал.

***

На другой стороне площади Ричард повстречал своего приятеля Алека.

— Ты побывал в схватке, — немедля определил тот. И добавил с легким упреком: — А я всё пропустил.

— Какой-то тип налетел на меня у клеток с попугаями. Это было забавно. — Сейчас воспоминание о происшествии уже вызывало у Ричарда улыбку. — Я не видел, что он идет, и сперва решил, что это землетрясение! Мечи покинули ножны прежде, чем он успел извиниться — если, конечно, он собирался. Он был пьян.

— Ты его не убил, — закончил за него Алек, будто наперед зная конец истории.

— Не здесь же. В этой части города такие номера у Стражи не в чести.

— Надеюсь, ты там не попугая опять присматривал.

Ричард ухмыльнулся, шагая рядом со своим рослым другом. Это был давний спор.

— Они такие яркие, Алек. И ты мог бы научить его разговаривать.

— И позволить какой-то пичуге стащить перлы моей мудрости? К тому же, птицы питаются червяками. Только ловить червей мне и не хватало.

— Они едят хлеб и фрукты. На этот раз я спросил.

— Слишком дорого.

Они миновали благочинную часть города, направляясь вниз, к пристани. На другой стороне реки расположился недосягаемый для закона квартал, именуемый Приречьем, где фехтовальщик жил бок о бок с шулерами и мошенниками. Для такого человека, как Алек, который с трудом мог отличить один конец ножа от другого, это было небезопасное место, но мечник Сент-Вир ясно дал всем понять, что случится со всяким, кто тронет его друга. К чудакам Приречье относилось снисходительно. А уж рядом с лучшим здешним фехтовальщиком долговязый грамотей с его студенческой сутулостью и аристократическим выговором становился человеком даже значительным.

— Если на тебя нашел стих швыряться деньгами направо и налево, — настаивал Алек, — почему бы тебе не нанять нам слугу? Нужен же тебе кто-то, чтобы чистить твои сапоги.

— О своих сапогах я и сам позабочусь, — уверенно заявил Ричард. — Это ты мечтаешь обзавестись побегушкой.

— Да, — охотно согласился Алек. — Еще бы. Чтобы кто-то ходил на рынок за покупками, отваживал посетителей, разводил огонь, когда холодно, и приносил нам завтрак в постель…