Клинки у трона

— Ты считаешь, что правду можно спрятать? — усмехнулся я. — Знаешь, я был бы рад, если бы ему все поверили и забыли обо мне, но боюсь, что это невозможно. А Ауредий может сколько угодно изображать из себя победителя, но правда всё равно станет известна. К тому же не забывай об Угланде. Уж он-то описал в своих записках всю правду.

— А ведь верно! — Артер и Рон переглянулись и расхохотались. — Об этом Ауредий не подумал!

— Вот именно. Кстати, кто знает, сколько нам ещё идти?

— До столицы два дня. Ауредий уже послал гонца с сообщением о нашем прибытии. Представляю, что там будет твориться! Ведь нас наверняка уже похоронили! — Артер весело посмотрел на меня. — Вот будет сюрприз!

— Люблю сюрпризы, — буркнул я. — Ладно, ребята. Что-то я устал. Отдохну немного. — Я снова забрался на телегу и сам не заметил, как погрузился в сон. А через день мы подъезжали к Горогону.

Глава 5

Уже издали можно было заметить огромные толпы народа.

— Ты гляди, как нас встречают! — восторженно воскликнул Рон.

Я только усмехнулся. Я ехал рядом с Роном и Артером, но предпочитал больше слушать их болтовню, чем говорить сам. Мне ещё не совсем удалось восстановить силы, хотя врач считал, что я явно иду на поправку. По крайней мере, как он говорил, я больше не теряю сил. Он категорически запретил мне заниматься какими бы то ни было делами, и Герхардт, Святополк и Лекор приняли это замечание врача близко к сердцу.

— Ты отдыхай, — настойчиво посоветовал мне Герхардт. — Незачем тебе сейчас лезть в дела армии. Ауредий хоть и дурак, но привести армию из одного пункта в другой сможет. А если возникнет какая-нибудь проблема, то я тебе об этом сообщу. Обещаю.

Вот кто обрадовался такому положению вещей, так это Ауредий, который теперь развернулся в полную силу. Ещё задолго до столицы он заставил солдат начистить оружие и построиться в ровные шеренги. Солдаты, которым не терпелось поскорее закончить затянувшийся поход и вернуться в лагерь, глухо ворчали. В конце концов я всё же рискнул появиться на совещании, после чего Ауредий без всяких намёков свернул большую часть своих мероприятий по победному маршу.

— О какой победе вы говорите, господин Ауредий? — поинтересовался я у него после совещания. — Мы отправились в поход, имея тридцатитысячную армию, а возвращаемся с пятью тысячами! Если это победа, то можете называть меня Сверкающим!

— Но мы всё же вырвались из ловушки! Мы разгромили превосходящие силы!

— Вы себя тоже включаете в это «мы»? — с сарказмом спросил я.

Ауредий сарказма не заметил:

— О! Мне кажется, милорд, мои советы были небесполезны.

О чём можно говорить с этим человеком? Это какой же глупостью надо обладать, чтобы праздновать победу с остатками армии, да ещё утверждать при этом, что это именно он чуть ли не в одиночку всё и сделал? Самое интересное, что Ауредий сам верил всему тому, что рассказывал про себя. Солдаты на это злились, я же хохотал от души, когда до меня доходило кое-что из его рассказов. Рон обижался на меня за то, что я не ставлю нахала на место.

Но теперь всё это уже неважно. Мы вернулись! Конечно, война не закончена, а впереди новые бои, но мы действительно вырвались из ловушки, и это вселяло оптимизм. А впереди шумел народ, вышедший встречать героев.

— Интересно, заметят они, что здесь почти нет рогнарских солдат, одни полковники без полков? — поинтересовался Артер.

— Сейчас вряд ли, но позже задумаются.

Полки чётко печатали шаг, а впереди, как и положено полководцу, на белом коне лихо гарцевал Ауредий, посылая дамам воздушные поцелуи и небрежно кланяясь кавалерам.

— Неужели он и в самом деле такой дурак? — Артер недоумённо покачал головой. — Как же он стал полководцем? Ведь он же для своих опасен больше, чем для врага!

— У каждого свои недостатки, — философски заметил я. — К этому надо относиться терпимее. Правда, — добавил я, немного подумав, — не в том случае, когда от этих недостатков зависит множество жизней.

— Вот именно, — с сарказмом заметил Артер. — И я ещё менее склонен быть терпимым к недостаткам этого человека, зная, что от них зависит моя жизнь.

Толпа, заполонившая обочины дороги, приветствовала нас восторженными криками, в нас полетели букеты цветов. Нас буквально засыпали ими. Я подхватил один, чтобы тот не заехал мне по лицу. В этот момент я увидел, как из ворот нам навстречу выехала целая кавалькада всадников во главе с каким-то пухлым человечком. Почему-то он напомнил мне Карлсона, только выражение лица у него было не озорное и проказливое, а надменное и презрительное. Рядом с ним я с удивлением увидел Ратобора. Он тревожно высматривал кого-то среди наших солдат.