Клинки у трона

Я резко обернулся. Лицо Аркадия застыло и ничего не выражало. Сам он сидел в седле как палка, лишь слегка покачиваясь в такт движению лошади. На него изумлённо смотрела Ольга. Рон и Эльвинг уже видели, как подобное происходит, поэтому оставались спокойными.

— Мастер, это вы? — несмело спросил я.

— А ты кого ожидал услышать? Конечно, я. Аркадий согласился на время предоставить мне своё тело.

— И о чём вы хотели со мной поговорить?

— О твоём рыцарском камне. Я так понял, что ты не слишком доволен подарком.

— Это не самое лучшее, что он мог дать.

— Ты зря так говоришь. Это самый большой дар, которым может обладать человек, — дар понимания другого. Только… знаешь, пора тебе узнать правду. Нет никакого дара камня.

— Что?!! Как нет? Но я же чувствую!

— Егор, нет никакого дара. Камень — это всего лишь инструмент. Можешь назвать его усилителем. Он же ведь не разумный организм и думать не умеет. Вся его суть в том, что он усиливает способности людей. Не намного, но усиливает. При испытании люди подсознательно пытаются чего-то достичь, камень считывает эти желания и усиливает их. Поэтому после них люди становятся выносливей, сильнее. Камень даёт эти качества. Вернее, не даёт, а усиливает то, что уже есть. Видишь ли, все рыцари подсознательно мечтают стать самыми лучшими бойцами. Но нельзя просто усилить, это происходит за счёт чего-то. Поэтому камень забирает у организма то, что сами люди считают менее важным. Камень не думает, он идёт за пожеланием людей. Беда в том, что сами люди не знают, что важно, а что нет. Поэтому когда говорят, что после инициации камня глупеют, — в этом есть доля истины.

— То есть я поглупел?

— Ты не дослушал. Запомни главное, камень не думает, он только идёт вслед за желанием людей. Ты разве мечтал обрести силу? Понимаешь, при испытании Ордена вдруг выяснилось, что камень усиливает вовсе не то, что при обычном способе. Сами орденцы не очень старались разобраться в этом феномене, но меня он заинтересовал. Видишь ли, при том испытании, что придумали рыцари Ордена, сила и выносливость играли не самую важную роль. Их испытание гармонично развивало всё, что было в человеке: смелость — умение преодолеть страх, камень помогал в этом; доброту, храбрость, сообразительность — это ты и сам мог понять, выносливость — как одно качество из многих. Теперь ты понял? Наверное, мой урок по пониманию другого человека произвёл на тебя такое впечатление, что ты очень сильно захотел никогда не допускать такой ошибки, какую допустил Деррон. Вот камень и усилил твоё умение понимать других людей. Заметь, не дал, а усилил. Если бы ты сам не обладал умением сопереживать, а это и есть понимание, то камень ничего не мог бы сделать. На сколько ноль ни умножай, кроме нуля ничего не получишь.

— А что камень у меня уменьшил? — с тревогой спросил я. — Вы ведь говорили, что он уменьшает то, что люди при испытании считают неважным.

— А что ты считал у себя неважным? — усмехнулся Мастер.

Я задумался.

— Ничего, — признал я. — Я тогда больше всего боялся потерять себя, забыть, кто я такой.

— Вот ты и ответил на свой вопрос. Главное, помни: камень всего лишь инструмент. Как долото или кисти, но в руках мастеров они способны создать шедевры.

— Я всегда предполагал нечто подобное, — заметил Эльвинг. — Мне приходилось разговаривать с людьми до того, как они стали рыцарями, и после. Я чувствовал разницу, но никак не мог понять, в чём она.

— А всё-таки эти камешки нечто интересное. Жаль, что в нашем мире их нет. — Аркадий с облегчением потянулся. — А знаешь, ты прав. Ощущение действительно не из приятных.

— Наверное, — задумчиво согласился я. — Извините, но мне надо подумать. Я хочу побыть один.

Я дал шпоры коню и резко вырвался вперёд. Ольга хотела поехать следом, но её удержал Аркадий:

— Оставь его. Ему действительно стоит побыть одному.

На привале я вновь присоединился к друзьям.

— А где Далила? — спросил я Аркадия. — Я думал, она с тобой приедет.

— Я тоже так думал, — хмуро ответил Аркадий. — Она решила ехать следующим кораблём.

— Вы что, поссорились? Из-за чего? — изумился я.

— А вот это тебя, мистер любопытный нос, не касается.

Однако были видно, что Аркадий не слишком хорошо себя чувствует. Ну-ну. Но здесь помочь я ему ничем не мог. Пусть сами разбираются. В данный момент меня занимали другие мысли, они пришли мне в голову, когда я пытался разобраться в себе. Ведь совершенно ясно, что те два дня, когда мы отсутствовали в столице Рогнара, мало что изменили. Вряд ли за это время всё успокоилось. Уж Ауредий точно ещё мечет пламя. И не то чтоб я боялся, но у меня возникла одна мысль… уж очень не понравилось мне то, что я видел в том памятном походе по владениям Сверкающего. Стараясь делать всё незаметно, я отодвинулся в сторонку и достал даль-связь с Ратобором, которую выпросил на время у Аркадия. Ратобору я и изложил свой план.

— Ты рехнулся? — вежливо спросил тот.