Ключ скитальца

Подойдя к алтарю, мальчик вставил ключ в скважину и повернул по часовой стрелке. Несколько секунд ничего не происходило, показалось, что корректор все-таки сломался, но вот алмаз медленно разгорелся красным светом. Сфера вздрогнула, Таля вскрикнула. В окружающих скалах появилась мелкая вибрация, постепенно перешедшая в легкую тряску. Достигнув определенной амплитуды, она пошла на убыль, опустившись вновь до вибрации, затем опять поднялась вверх. Так продолжалось несколько минут.

– Он точно, сломался! – вздохнула Таля.

Пул пожал плечами. Дети не догадывались, какую тектоническую работу в тот миг проделывал корректор, гася и исправляя погрешности, возникшие при изменении планетарной орбиты. В десятках различных мест Акалы произошли землетрясения, одни материковые плиты пришли в движение, другие замедлились. Сдвинувшиеся магнитные полюса вернулись на прежнее место, ядро планеты ускорило вращение до нормы… Горожане ощутили на себе работу корректора вторым землетрясением.

Когда все стихло, алмаз не погас, сохранив в глубине тлеющий огонек. Мальчик попробовал его вынуть, но камень крепко сидел в скважине, не желая с ней расставаться. Прикоснувшись к пирамиде, Пул отступил.

– Слушай, корректор продолжает вибрировать, – сказал мальчик.

– Может, так и надо? Давай, подождем!..

Пул согласился.

Сколько прошло времени, пока алмаз снова вспыхнул ярким светом, дети не знали. Они подкрепились котлетами Добрика, попили воды и заснули. Их разбудила очередная волна тряски; корректор вычислил, когда планета повернется нужным образом к звезде и спутникам, чтобы завершить процесс балансировки, и началось третье землетрясение. В окрестностях города кладоискателей оно стало самым мощным, но под Лесистой горой его амплитуда не впечатлила, особенно после ночного взрыва. Поэтому дети перенесли его без паники и страха.

Через минуту последняя волна тряски сошла на нет, алмаз погас и неожиданно выпал, покатившись по вогнутой стене храма, ставшей теперь полом.

* * *

Пришло время атаки. Ганит терялся в догадках, что задумал Витя-воин. Вряд ли он пойдет на ненужные жертвы; явно в рукаве припрятан крупный козырь.

Сюрприз не заставил себя ждать. Как только прозвучала команда к штурму, и воины подземелья выстроились для броска, с высоты каменных глыб, нависших над баррикадой, начался шквальный обстрел противника. Как взобрались стрелки на обледенелые скалы, казалось невероятным. Но рейнджеры в один миг превратились в удобные, открытые мишени, а баррикада в смертельную ловушку.

Позже выяснилось, что вооруженный отряд поднялся по узкой расщелине, ведущей из глубины подземелья, потому горожанам неизвестной. Один охотник вспомнил о ней и вовремя рассказал Вите. Сама природа выступила на стороне местных жителей.

Шокированные рейнджеры, беспорядочно отстреливаясь, бросились врассыпную. Но со стороны леса и с тыла выступили резервные отряды, отрезав пути к бегству. Почувствовав себя в западне, потеряв организацию и волю к победе, вражеские силы капитулировали. Бой закончился за считанные минуты; потери подземных войск оказались минимальными, а Витя-воин в который раз доказал, что по праву носит свое имя.

Как только остатки неприятеля сложили оружие и, подняв руки, сбились в кучу у обочины, Печено бросился к баррикаде. Он искал Жана. Неприятное предчувствие – или предвидение будущего? – тревожило душу, но надежда на добрый исход оставалась.

Он вскоре нашел его, за периметром щитов у поваленного дерева. Лицо юноши запорошило снегом, Ганит стряхнул снежинки ладонью. Он впервые рассмотрел черты Жана: тонкие, изящные, это отличало его от брата; черные брови; нос горбинкой. На губах юноши застыла ироничная усмешка, глаза закрыты. Пуля попала ему прямо в сердце.

– Не доглядел. Не доглядел!.. – простонал Ганит, сглатывая горький комок. – Плохо!.. Постарел ты бывший десантник космического подвижного легиона, командир взвода, старший сержант в отставке. Постарел!..

Подняв тело юноши, Печено понес его к толпе рейнджеров, он не сомневался, что это дело рук начальника охраны. С одной стороны, казалось, все справедливо: Жан пошел за жизнью Вульфа, тот оказался сильнее и забрал его жизнь. Да и законы военного времени требовали жестокости, ведь молодой офицер намеревался призвать солдат к бунту. Но десантник чувствовал лютую ненависть к поверенному старейшин. Зачем было убивать, когда хватило бы заключения под стражу?! Вульф будто знал, что Печено возложил на себя ответственность за судьбу юноши, и сделал это нарочно.

Солдаты подземной армии праздновали победу, славили воеводу, распевали боевые гимны; потрясая оружием, стреляли в воздух. Всеобщее ликование передалось и командиру: Витя-воин с задумчивой улыбкой осматривал пленных, едва сдерживаясь от радостного смеха. Когда Печено положил перед строем тело Жана, он, помрачнев, приблизился.

– А! Парламентер! – изрек воевода. – Сам виноват; я предупреждал!..

Он не испытывал к горожанам ни капли жалости. Десантник взглянул на него с прищуром, но в темных очках увидел лишь собственное отражение.