Ключ скитальца

Уток обыскал Ганита; отобрал пистоль, нож. Горсть монет из кармана Печено перекочевали к мутанту.

– Мне твой племянник должен остался, – буркнул Уток.

Главарь, за ним Кохи спустились к алтарю. Коротышка нес газовый фонарь, освещая дорогу. Последним в сферу неясной фигурой осторожно вступил Клоб.

– Что, Ганит, думал хитрее всех? – Зочур пнул десантника ногой.

– Куда уж мне, – отплевывая кровь, с трудом шевеля губами отозвался Печено.

Беглый каторжник повернулся к Талине и Пулу.

– А вам, мелюзга, жить надоело? Против кого пошли?.. Развяжи его, – кивнул он в сторону мальчика.

Таля завозилась с веревкой.

– Всегда будет по-моему, – Зочур потряс огромным кулаком.

Захохотав, он вынул из кармана алмазный ключ, вставил в скважину.

– Босс, позволь, перерезать им глотки, – выхватив из-за пояса кинжал, продребезжал Уток, подступая к пленникам.

– Нет! Нам скоро потребуется рабочая сила…

– Чем больше людей, – перебил Кохи, – тем больше сокровищ мы перенесем в транспортер. А уж потом…

Главарь замахнулся на коротышку, тот, отскочив, умолк.

– Даже потом, – продолжил Зочур, – если будете послушными, я гарантирую вам жизнь. Я не кровожадный, есть и во мне милосердие. Правда, места в транспортере на обратную дорогу не обещаю, останетесь в Сеньжане.

– Хорошее милосердие, – откликнулся Печено; ему удалось сесть. – Лучше убейте! Гибель планеты никому не пережить. А такая смерть куда страшнее, чем от ваших подлых клинков.

– Как скажешь, – Зочур пожал плечами. – Но за тобой должок, сначала придется отработать жемчужину. Ты говорил, знаешь, как включать транспортер?

Он склонился над пирамидой, Кохи подсветил фонарем.

– Знал, да знания все выбили, – ответил Печено.

– Без него разберемся, – отмахнулся Кохи.

Таля тем временем развязала Пула.

– Я пытался вас предупредить, – выплюнув шапку, сказал он.

Дети подошли к Ганиту; Таля вынула платок, обработала раны.

– Я активировал корректор, – чтобы не слышали разбойники, шепнул Пул. – Это из-за него тряслась земля. Я хотел переместиться ко второму, но не успел.

Таля посмотрела на мальчика с уважением, а Печено приободрился:

– Это хорошо! Значит, остается шанс.

У пирамиды разгорелся спор. Зочур не мог решить, как включить транспортер. Коротышка утверждал, что ключ необходимо повернуть по часовой стрелке, главарь не верил.

– Спроси у мальчишки, – наконец не выдержал Кохи. – Он знает!

– Откуда он знает?

Коротышка замялся. Побоявшись нагоняя, он скрыл, что Пул включил корректор, и часть энергии растрачено. Зочур считал, что произошло обычное землетрясение, истина могла вызвать в нем страшный гнев.

– Ему Монга рассказал, – выкрутился Кохи.

Зочур взглянул на Пула.

– Что ответишь, юнец? Знаешь?

– Знаю, но вам не скажу.

Уток подставил холодное лезвие к горлу Пула.

– Смельчак, – усмехнулся Зочур, показывая Утоку, чтоб поостыл. – Не хочешь примкнуть к моей банде, мне такие ребята нужны? Тем более, твой брат с нами.

– Я до этого предателя еще доберусь, – Пул сжал кулаки.

– Вряд ли! Он теперь станет богатеем, и будет жить где-то за десять звездных скоплений отсюда. А ты умрешь с голоду в лесах Сеньжаны, или, наоборот, сам станешь закуской для дикого зверя.

Эти слова беглый каторжник посчитал удачной шуткой и захохотал – загремел булыжниками, что были у него вместо легких. Его поддержали остальные разбойники; даже Клоб, довольный описанием своего будущего, хихикнул.

Когда хохот стих, Зочур отозвал Кохи и Башню и, чтобы не слышали пленники, дал инструкции. Те, прихватив фонарик Ганита, направились к выходу.

– И этого щенка возьмите, – крикнул беглый каторжник, указав на Клоба. – Пригодится, патроны нести.

Троица покинула сферу. Зочур остался ждать у алтаря; Уток караулил пленников. Мутант время от времени строил рожи: то с заговорщицким видом улыбался, подмигивал Пулу; то показывал Ганиту часы с дарственной надписью, которые с компасом скитальца забрал у мальчика. Пленники молчали.

Прошло не менее часа, когда из верхнего коридора донесся многоголосый шум: возвращались бандиты.

Первым в сферу вошел Кохи; скривившись под тяжестью ноши, он втащил канистру с водой. За ним, с такой же канистрой в одной руке и ящиком патронов в другой, доктор. Второй ящик принес Клоб. Знакомцы Ганита – крепыш и пропойца; оказалось, первого звали Брыль, второго Бобр, – приволокли мешки с провизией. Штаны Бобр, видно, простирнул, материал темнел от влажности!.. Башня втиснулся в сферу, как боевая машина. На одном плече дюжина винтовок, на другом столько же сабель; за поясом – кинжалы и пистолеты, тоже не меньше дюжины единиц. Замыкал шествие Фат с Монгой на руках. Юнга, отогнав телегу отцу, успел вернуться.

Оружие и провизию сложили под пирамидой, там же поставили канистры и ящики. Монгу Фат поднес к пленникам, Пул помог опустить старика на пол.

Доктор, увидев Талу, бросился к ней:

– Дочка, ты жива? Они говорили, что убьют тебя, если схватят, – от счастья он заплакал, обнимая падчерицу. Опухшее, помятое лицо лекаря, впервые за долгое время трезвое и бесконечно от этого страдающее, просияло радостью.

Зочур, осмотрев поклажу, кивнул. Но канистры его смутили.