Клювы

— …Я нес ее по узким коридорам, и там были разные люди. Вик, моя мама, мой начальник. Одни пытались меня остановить. Вторые были заняты. Я шел, а Оксана оттаивала. Может, это была ее душа?

— Ты вынес ее душу? — завороженно спросила Камила. — Как погорельца из пожара?

— Я словно знал, что мне делать. Словно для этого родился.

— Погоди, погоди… — Филип сгорбился, чтобы дотронуться до плеча Оксаны — холодного, настоящего. — Ты побывал в том месте, куда попадает разум сомнамбул?

— Я таким его видел. Садом камней из моего детства. Другие увидели бы иначе.

— Нет никаких других, — после минутной паузы сказал Филип. — Ты — долбаный светящийся рыцарь. Ты похитил Оксану из лап Песочного человека.

— Ты смог бы повторить? — спросила Камила. — Если бы я попала в лабиринт, ты бы сделал так, чтобы я никого не убила?

Филип вгляделся в Корнея.

— Мне кажется, я смог бы.

— Дай мне уснуть… — Камила всхлипнула. Впервые за двое суток слезы выступили на ее глазах. — Дай мне отдохнуть, мой мальчик.

— Я попробую. — Корней снова поднял безмятежную Оксану, закинул ее руку себе за плечо. — Пойдемте в дом.

Филип плелся за Корнеем, как за светлячком, которого кто-то (Бог Иуды Фаддея, фатум, вселенная) послал им в самый темный из периодов. Современный Спаситель катался на скутере вместо ослика и работал дизайнером, а не плотником.

«Ущипните меня, дайте знак, что это не сон».

Оксана заурчала. Корней пристроил ее на матрас и укрыл старым одеялом.

Заскрипели пружины.

— О господи… — выдохнула Камила, опускаясь на соседнюю кровать. — Как же приятно…

Автомат стоял, прислоненный к стене. Филип встал между оружием и изножьем кровати. Щелкнуло — это Камила вынула из кармана наручники, которыми сковывали Филипа на пароме, и окольцевала саму себя.

— Ты знаешь, что делаешь? — спросил Филип, мысленно вымаливая положительный ответ.

— Понятия не имею, — ответил Корней.

— Ты будешь светиться?

— Я не знаю.

Вдруг, разглядывая склонившегося над постелью мальчишку, Филип подумал, что верит ему. Беззаветно, как верил только Яне. Но разве Яна не сбежала в смерть, по сути предав супруга?

— Я уплываю… — невнятно прошептала Камила.

— Мы тут. Не бойтесь.

— Я не…

Камила смежила веки.

— Спокой…

Сердце Филипа колотилось, как кулак ночного незваного гостя в запертую дверь. Пот струился по торсу.

Камила распахнула глаза. Они были пусты и темны, словно ветер задул свечи. Лунный песок засорил разум. Камила выпрямилась рывком, скованные кисти потянулись к мужчинам. Заскрежетали зубы.

Корней вскинул руку над выкрашенными в платиновый цвет волосами. Он намеревался прикоснуться к макушке Камилы — вспомнились видеоролики с проповедниками-шарлатанами.

«Ничего не выйдет, — обреченно подумал Филип, — Оксана — случайность».

Ладонь Корнея засияла.

Свет не объял лес. Не ослепил, как в прошлый раз. Он просто клубился вокруг пальцев.

Банальное чудо, ничего больше.

Факир с рукой-зажигалкой.

Огонь не грел и не ранил. Но, отразившись в расширившихся зрачках, он забрал что-то гадкое, поселившееся внутри Камилы.

Длилось это не больше двадцати секунд.

Зазвенев цепочкой наручников, Камила повалилась на простыни. Глаза закрылись. Дыхание выровнялось.

— Изумительно… — пробормотал Филип.

Корней поводил у лица ладонью. Свет померк, лишь в линиях жизни скопилась золотистая пыльца.

— Ты опять был в том месте?

— На этот раз нет. Думал, что попаду туда, но все было иначе. Значительно проще, без видений.

Камила шевельнулась во сне, зачмокала губами.

— Она кажется счастливой, — заметил Филип.

Ключ от браслетов Камила оставила на полу у кровати. Корней подобрал его и расстегнул металлические путы.

— На что это похоже? — спросил Филип.

— Сложно объяснить. В детстве, классе в третьем, я услышал про мастурбацию. — Филип вскинул брови. — Приятель сказал, надо «качать поршень», и достигнешь эффекта. Но что такое «качать поршень»? Уединившись, я сжимал и разжимал ягодицы, думая, что именно так и мастурбируют. — Филип усмехнулся. — Ага. Но со временем, конечно, я все понял. И… оно пошло по накатанной. Будто я всегда умел.

— Ты сравниваешь дрочку и способность усмирять демонов?

— Такие ассоциации, — улыбнулся Корней. Он был бледен как покойник. Профиль заострился, глаза утонули в тенях. — А еще я чувствую чье-то влияние со стороны. Мной руководят, я фигура на шахматной доске.

— Не завидую.

— Все было предрешено. — Корней положил руку (ту самую, Филип сдержался, чтобы не отпрянуть) на плечо товарища. — В лабиринте мама объяснила мне. Я родился таким. И возможно, родился специально для этого момента.

— Мы говорим о божественном замысле?

— О некой игре двух могущественных сил.

— Свет и мрак? Как в кино?

— Свет и свет, скорее.

Поза друга, его лицо и тембр голоса вызывали у Филипа безотчетную тревогу. Словно, пока они с Камилой бродили по пляжу, в лагерь явился незнакомец и надел на себя личину Корнея. Филип вспомнил, как на заре Интернета смотрел видео «Смерть в прямом эфире». Телеведущий осекался на полуслове, белел и оседал в кресле. Корней был похож на человека, снятого за секунду до ухода из нашего мира.