Клубничный Яд

Но потом Килл замечает что-то. Его глаза скользят с моего лица к моей руке, сжимающей нож. Он задерживает там свой взгляд на секунду, а затем медленно возвращает на мои расширенные глаза, его рот всё еще на моей киске. Я на мгновение забываю, что держу его нож, будто погружаюсь и выныриваю из реальности.

Тишина. В ушах слышен лишь гул, а в животе поселился страх — я не знаю, как он отреагирует.

Его язык останавливается, и я ощущаю только горячее дыхание, пульсирующее над кожей.

Нет, нет, нет…

— Что ты собираешься делать с моим ножом, Рыжая? — он поднимает голову, а нарастающее давление оргазма сменяется болью от несостоявшейся разрядки. Его пальцы еще внутри меня, но он поднимается, его колено упирается в матрас, и он нависает надо мной, пальцы снова начинают двигаться, заставляя меня содрогнуться от удовольствия.

— Ты собиралась ударить меня моим собственным ножом?

Медленно жужжание в моих венах снова становится электрическим, поднимая меня на волну к разрядке.

— Я… Я не знаю, — стону я.

По правде говоря, я не думала так далеко вперед. Я не знала, что собиралась сделать с его ножом, но я точно знаю одно: мой инстинкт выживания сильнее моего желания заниматься сексом. По крайней мере, я так думала. И если задуматься, я бы не стала убивать Килла. Может, я бы причинила ему боль, но не убила бы.

Его взгляд становится еще более мрачным, а пальцы, словно оружие, начинают вновь яростно проникать в меня. Его свободная рука накрывает мою, и я отпускаю нож, откидывая голову обратно на матрас, потерявшись в удовольствии, которое он доставляет мне.

— Ты бы ударила меня моим ножом, когда я был бы глубоко внутри тебя, Бьянка? — рычит он, поднося нож к моему горлу.

Его пальцы продолжают доводить меня до оргазма, его взгляд сверлит меня насквозь.

— Я… я… — пытаюсь сказать хоть слово, но его большой палец нажимает на мой клитор, а пальцы глубоко внутри меня, заставляют мышцы сжаться вокруг него.

Мои глаза закрываются, когда волна жара охватывает всё тело, но, прежде чем она превратится в оргазм, Килл вынимает свои пальцы и отстраняется, оставляя меня холодной и пустой.

Мои глаза резко открываются, как только Килл прячет нож за пояс, и тянется за своей рубашкой.

Я смотрю на него, сбитая с толку, тяжело дыша и чувствуя, как меня захлестывают эмоции.

— Только хорошие девочки получают право кончить, — говорит он, и, прежде чем я успеваю придумать ответ, уходит. Звук замка кажется предвестником надвигающегося ужаса и обиды — но не на Килла, а на саму себя.

Что, блядь, я только что сделала?

Закрывая «В диких условиях» и опуская книгу на тумбочку, я вздыхаю, затем ныряю под свое одеяло. Стоп, это одеяло не мое. В этой комнате вообще ничего не принадлежит мне. Всё здесь кричит о моем похитителе, надвигающейся гибели и Киллиане Брэдшоу. Я перечитываю одну и ту же строчку снова и снова, не в силах сосредоточиться ни на чем, кроме нашего последнего разговора.

Стокгольмский синдром. Вот что это такое. Именно это не отпускает огромный ком вины в моем горле. Независимо от того, что я делаю здесь и независимо от того, как Килл и его люди связаны с моим отцом, я знаю, как влияю на Килла. Я знаю, что он борется с этим.

Я вижу это в его глазах каждый раз, когда он переступает порог.

Понравилась бы я ему, если бы обстоятельства были другими? Настолько, насколько вообще кто-то может понравиться Киллу?

Я не знаю, но осознание того, что мужчина вроде Киллиана Брэдшоу хочет меня, пусть и в каком-то ограниченном виде, разжигает мой внутренний огонь. Это придает мне уверенность, которую я раньше никогда не чувствовала.

В тот день между нами возникло взаимное доверие.

Я не послушалась, это свело его с ума, да, но я позволила ему изучить мое тело и довести до новых высот удовольствия. Он был уязвим передо мной. Даже в своей доминирующей роли он был уязвим. Он встал передо мной на колени, а у меня есть подозрение, что он не склоняется ни перед кем.

А потом, когда его глаза упали на мою руку, обхватившую рукоять его ножа, я поняла. Хотя его пальцы были погружены в меня, а его язык вел меня к оргазму, внешне всё выглядело так, будто он не отреагировал, но я увидела это в одно мгновение. Он осознал — то, что между нами происходило, не было настоящим. Позволить Киллу быть со мной — всего лишь часть плана побега.

Но это было не так.

То есть было, до тех пор, пока не перестало.

По правде говоря, я потерялась в нем. Он заставил меня забыть, что я взаперти. На самом деле, с ним я чувствовала, что лечу высоко над всеми, возможно, будучи самым свободным человеком среди моря заключенных.

В тот момент, когда мы поддались нашим желаниям и его губы коснулись моих, я почувствовала, что открылась.

А потом я всё испортила, как та самая капризная девчонка, которой он меня называет.

Я морщусь от этого воспоминания.