Князь Евгений Николаевич Трубецкой – философ, богослов, христианин

Гносеологический иррационализм, воспринимаемый священником Павлом Флоренским в качестве неотъемлемой черты христианской философии и определяемый им в качестве так называемого «антиномизма», по мнению Е. Н. Трубецкого, с самого начала представляет собой категорию гносеологически и религиозно бессодержательную. «Тезис о. Флоренского, что антиномии нашего рассудка представляют собой свойство греховного его состояния, должен быть признан совершенно верным, – пишет Е. Н. Трубецкой. – …Но с этой точки зрения казалось бы, что именно эти внутренние противоречия, эта антиномичность – составляет для нас препятствие к постижению Истины, отделяет от Бога. Однако, к величайшему моему удивлению, антитезис отца Флоренского говорит как раз обратное… самая спасительность догмата обусловливается его антиномичностью, благодаря которой он может быть точкой опоры для рассудка… Утверждать, что антиномизм – печать греховного раздвоения нашего рассудка и в то же время думать, что именно в нем-то и заключается сила, нас спасающая, значит впадать в такое противоречие, которое вовсе не коренится в существе дела, не имеет характера объективной необходимости, а должно быть поставлено в вину отцу Флоренскому»[94]

.

Становящаяся в творчестве священника Павла Флоренского чуть ли не основным признаком глубины философских исканий и подлинности религиозных чувств антиномичность, по существу, должна засвидетельствовать лишь одно философски весьма тривиальное, а гносеологически совершенно несостоятельное представление «мистического алогизма» об иррациональности основных как философских, так и религиозных истин. В этом нарочитом стремлении представить действительно не вмещающуюся в пределы наличного человеческого сознания сверхрациональную истину в качестве иррациональной Е. Н. Трубецкой справедливо усматривает проявление столь характерного для изверившихся в возможностях рационального знания, кантиански мыслящих философов желания лишить это знание надежды на обладание рационально выражаемой и в то же время онтологически реальной истиной. «Человеческий ум в земной своей действительности, – подчеркивает Е. Н. Трубецкой, – страдает от того самого мучительного разлада и раздвоения, которое составляет общую печать всей греховной жизни…; но если так, то ведь преображение ума должно выражаться именно в исцелении этого его греховного распада и раздвоения, в восстановлении его внутренней целости в единстве Истины. То ли мы видим у отца Флоренского?.. Вместо ясного решения поставленного вопроса мы находим в его книге лишь неясные и противоречивые ответы»[95]

.

Однако, достаточно выразительный ответ на свой вопрос о возможностях преображения человеческого ума Е. Н. Трубецкой находит в произведении другого представителя «мистического алогизма» будущего протоиерея Сергия Булгакова, стоявшего, по мнению Е. Н. Трубецкого, «в данном вопросе на точке зрения о. Флоренского»[96]. «…Религиозно перед человеком ставится… высшая задача – подняться над умом, стать выше ума, а именно этот путь указуют люди христианского религиозного подвига, – пишет С.Н.Булгаков. – На основании сказанного определяется и наш ответ на вопрос о «преображении разума», поставленный кн. Е. Н. Трубецким по поводу взглядов о. П.Флоренского об антиномичной природе разума. Речь идет здесь о том, подлежит ли разум, условность и относительность которого обнаруживается в антиномичности его структуры, благодатному преображению вместе со всем миром? Преображению может подлежать то, что заслуживает увековечения или бессмертия, поэтому ему не подлежит болезнь, уродство, вообще то, связано со временем и греховностью, – здесь преображение могло бы состоять просто в уничтожении… И в нашем разуме есть нечто, подлежащее смерти, что не достигнет царства преображения, не прейдет за эти врата. В нем смертно как раз именно то, что делает его логическим, трансцендентальным, дискурсивным»[97].